– Уже итак сегодня переутомился. Не надо, – качает головой.
Равнодушно смотрю на борщ и рагу. Сейчас кусок в горло не лезет, но не хочется обижать мать.
– Я тебя оставлю на час, Оксана пришла, – говорит она виновато.
– Мам, я не настолько немощный. Сидеть сутками у моей кровати нет никакой необходимости.
– Кушай, дорогой, – подходит ко мне, целует в лоб и ласково проводит рукой по волосам.
Жду пока она уйдёт, и только после этого, скорчив морду, придвигаюсь к краю постели. Задерживаю дыхание. Опускаю ногу. Шумно выдыхаю. Всегда считал, что у меня высокий болевой порог, но тут… терпеть реально непросто. Пока по лестнице поднялись сегодня, думал скончаюсь.
Телефон звонит, и я кладу ложку на место, так и не успев, притронуться к борщу, аромат которого разносится по всей комнате.
– Алло.
– Родной, ну ты как? Что сказали? Ты где вообще? – Оля, подобно роботу-автомату выдаёт один вопрос за другим.
Фоном слышатся голоса, чей-то смех и нервирующий звук, исходящий от работающего принтера.
– Дома уже, Оль, – прищуриваюсь. Чёртово солнце вылезло из-за тучи, а занавеска открыта. – Нормально всё.
– Нормально? – переспрашивает недоверчиво. – Что сказал Иван Петрович? Какие дал рекомендации?
– Антибиотики выписал. Капельницу надо ставить на дому. В больнице нет мест.
– Антибиотики? Там инфекция, да? – ужасается она. – Я же говорила тебе! Как раз читала вчера про это. Ой, ой, ой, они что-нибудь предприняли?
– Хирургическую чистку делали, дренаж.
– А железки достали? – спрашивает громко, пытаясь перекричать недовольную клиентку.
– Нет. Патрушев сказал, что надо пока понаблюдать, – хмыкаю я.
– Бедный ты мой…
За стеной начинается возня, а уже через минуту до меня доносятся звуки Лунной Сонаты Бетховена.
– Ты давай там не кисни, ладно? – пытается приободрить меня Оля. – Я вечером зайду. Принесу тебе что-нибудь вкусненькое. Пирог твой любимый испеку, хочешь?
– Давай, – без особого энтузиазма соглашаюсь я.
– Максим, я серьёзно, не отчаивайся! Ты же знаешь, как важно настроить себя на позитив. По статистике, выздоровление проходит эффективнее, если пациент сам верит в благоприятный исход.
Раздражающие голоса по ту сторону становятся громче, и я, сославшись на остывающий обед, торопливо сворачиваю беседу. Люблю Олю, понимаю, что она переживает за меня и старается поддержать, но сейчас слушать её мотивационные монологи нет ни сил, ни желания.