– Не совсем похожа на нашу, но я подбирал в тон. Ничего, весной сделаем ремонт.
«На нашу», мне почему-то невыносимо нравилось, как он это говорил. Нашу.
– На ремонт денег нет.
– Ничего. Будут.
Сказал уверенно и прошел в ванную. Сунул мне в руки куртку, стянул через голову свитер. Я смотрела, как он ловко орудует каким-то странным ключом, как что-то устанавливает между трубами.
– Ничего. Сейчас быстро положу плитку, и за сутки высохнет. Мама приедет и не заметит. Жарко как.
Расстегнул рубашку, и я взяла ее у него, стоя в проеме и не в силах оторвать взгляд от его рельефной, испещрённой шрамами спины.
– Рассматриваешь иероглифы?
– Это…это ожоги?
Он на меня не смотрел, а возился с раствором, который замешивал в пластиковом тазу.
– Там и ожоги, и следы от плети, и порезы.
– За что?
– За что угодно. Не так посмотрел, отказался жрать гнилую картошку…отказался резать голову одному из своих на камеру.
От его слов к горлу подступила тошнота, и я схватилась за стену. Какие дикие кошмары он пережил. Как человек вообще может выдержать такое. Семь лет ужаса…
Я винила его в том, что он нас бросил, в том, что уехал на свою войну, в том, что мне пришлось его похоронить и…в том, что он никогда меня не любил. Да, я была уверена в том, что он меня не любил. Может, поэтому мне было так больно и так горько от каждого воспоминания о нас. Я всегда видела себя со стороны побитой, скучающей за хозяином собачкой. Которая скулит возле двери, виляет хвостиком и очень ждет ласки. Хочет, чтоб ее любили. Радуется малому.
Наверное, поэтому мне так страшно, что он вернулся. Я боюсь опять стать собачкой. Я научилась не ждать, я научилась быть гордой, я прекратила искать в себе недостатки…А вместе с его возвращением вернулось и это чувство. Дикое желание быть им любимой и так же дикий страх, что он даст мне надежду и…опять скажет, что нам нужно пожить раздельно.
Но в то же время взгляд скользит по его шрамам, по его вздувающимся на руках мышцам, по сильному затылку. Заросшему и требующему стрижки. И мне до боли в костяшках хочется к нему прикоснуться.
– Подержи вот здесь.
Взял мою руку и приложил к плитке, слегка балансирующей на зыбком, скрепляющем материале. Посмотрел на меня и усмехнулся.
– Ты словно дьявола увидала. Такой жуткий?
Отрицательно качнула головой, а он ловко замешивал еще раствор в тазу, волосы упали ему на лицо, мешая смотреть, и я невольно убрала их назад. Он тут же вскинул голову, глядя на меня снизу вверх. Приподнялся на колени и вдруг рывком обнял меня, пряча лицо на моем животе, сильно сдавливая меня руками. Потом молча потянул вниз, к себе…