- Эту комнату, вообще-то, мне обещали, - возмутилась сестра.
- А тебе зачем? Замуж выйдешь и будешь в доме мужа жить, на его машине кататься.
Мадина поджала губы, насколько могла, и в поисках поддержки посмотрела на свою мать. На немой запрос та быстро ответила.
- Мурат, твоя племянница, видимо, давно это планирует. Я тебе говорила, что от неё благодарности не жди, - сказала тётя Изета. – Как у тебя совести хватает требовать что-то у нас?
- У меня хватает.
- Мам, не нервничай. Что она сможет сделать?
- Ну, например, я могу подать на вас в суд.
- Ты ещё и угрожать нам собралась?! – взбесилась тетя Изета.
- Тихо! – прогремел глава семейства.
Дядя Мурат сжимал и разжимал кулаки. Бешеный взгляд его перескакивал с одного лица на другое. Все умолкли. Дядя Мурат, несмотря на взрывной характер, никогда не бил своих детей. Он не умел с ними ладить и потому сделал так, чтобы они боялись его праведного гнева. Лену он в какой-то мере тоже считал своим ребёнком. Девушка внутренне сжималась от страха, но впервые в жизни решила стоять на своём до конца.
Несколько минут дядя думал, периодически его губы шевелись, выдавая напряжённую работу мозга. Женщины боялись шелохнуться. Тут дядя Мурат размахнулся и с силой ударил кулаком по столу. Резкий звук, разорвавший тишину, означал, что решение принято.
- Значит, хочешь комнату? – спросил дядя Мурат каким-то странно уравновешенным тоном.
- Да. Хочу.
- И триста тысяч?
- И триста тысяч.
- Скажи мне, пожалуйста, деньги тебе на что?
- Ремонт там сделаю. Второй этаж можно пристроить…
Дядя Мурат кивнул.
- Вроде твоя мать была чистокровная русская, и евреи у неё в предках не водились.
Лена не понимала, к чему клонит её дядя, а потому решила промолчать.
- Я договорюсь с нотариусом и сразу всё оформим. Комнату на тебя, а квартиру на Заурика. Деньги я тебе сегодня переведу.
- Мама, даже такой расклад несправедливый. Вам не кажется? – встрял Заур.
- Мурат, эта комната Мадине полагалась! – выпучила глаза тетя Изета.
- Замолчи! Люди скажут, что я свою племянницу обобрал. А я не хочу, чтобы об мою семью кто-то язык свой чесал. А Давид твой пусть приходит и, как полагается, тебя сосватает. А если не захочет, то нечего позориться и на свиданки не пойми с кем бегать.
- Па, это не не пойми кто. Он, знаешь, какой красивый…- мечтательно сказала Мадина. – И что он только в Лене нашёл. Она же дикая, общаться не любит. Монашка-отшельница.