Я кряхтя, как старая бабка, поднялась. Рубаха и верхнее платье совсем отсырели, и теперь ветер стегнул ледяной плетью по спине и боку, вызывая табуны мурашек. Ох, помоги Никто! Как же холодно! Сначала забочусь о себе, а потом пойду потеряшку искать. С полянки-то ей не уйти.
Стуча зубами, и еле переставляя тяжелую, как бревно, затекшую ногу, я заковыляла к дому. Надо развести огонь в печи, согреть кашу, которая уже, наверное, совсем остыла, поесть, отогреться...
Девицу искать не пришлось. Эта нахалка сожрала мой ужин и теперь дрыхла на моей постели, завернувшись в мое одеяло с головой. Вот наглости-то! Невольно ощутила я неприязнь к ушлой попаданке. А кричала-то как! «Спасите! Помогите!» А теперь от нее самой мое спальное место спасать придется.
Хорошо, что каши я сварила много. Думала на два дня хватит, а теперь осталось на один укус. Я раздула огонь в печи, скинула грязные вещи и достала последнюю рубаху. А ведь только сегодня утром чистое надела. Я покосилась на спящую в моей постели девицу виноватую в том, что я снова извозилась в грязи. У-у-у! Заставлю завтра стирать!
Пока бегала за рубахой, остатки каши слегка подгорела. Я быстро, не чувствуя вкуса, проглотила еду, запила свежим вечерним молоком из стазис-шкафа и отправилась спать.
Правда, сначала пришлось вытолкать на край постели сопевшую во сне девицу. Перина у меня одна, и я за неделю по ней соскучилась. Девица явно не аристократка, и со мной в одной постели поспит. А если же ее не устраивает, пусть идет походную постель стелет и ложиться, где хочет.
Но девицу все устраивало. Перед рассветом стало прохладно, она второе одеяло с меня стянула и так крепко в него вцепилась, что мне пришлось вставать. Солнце еще пряталось за горизонтом, но ночь уже стала прозрачнее. И теперь можно было разглядеть, что за девица мне испортила вчерашний вечер.
Она точно не аристократка. Совсем не аристократка, несмотря на нежные ладошки без единой мозоли, и удивительной красоты ногти. Никогда такие не видела. Длинные и острые, как когти у драконов, а сверху узоры разноцветные нарисованы. С такими не поработаешь, испортить жалко.
И ноги тоже, как у аристократки: узкие, длинные, ни единого натоптыша. Ногти, как и на руках, краской намазаны. Я рядом свою лапищу поставила и вздохнула тихонько. Ведь я почти принцесса. Мой отчим-то целый наследный принц.