И тут произошло нечто настолько невероятное, что остатки волос
зашевелились у Фигаро на голове.
Мертвые волки-оборотни вставали.
Серо-белые туши поднимались, покачиваясь точно пьяные, глядя в
никуда мутными остекленевшими глазами, вставали и уходили в сторону
далеких холмов. Минута, другая, и вот уже вся стая исчезла,
растворилась в подступающей тьме.
Огромный белый волколак посмотрел на Фигаро, чуть качнул головой
и, подпрыгнув, исчез в вихре снежной пыли.
А на холме, по которому поднималась дорога, вспыхивали огни, и
вниз, к следователю и инквизитору, поднимая ногами снежные буруны,
уже бежали люди с ружьями и керосиновыми фонарями.
- Ну, господа, – капитан Швайка в восторге хватил по столу
ушанкой, – видал я, конечно, всякое, но чтобы два приезжих штатских
щегла целую стаю волаков уделали – это, я вам скажу, да! Это, я
вам, скажу, ого! Это, я вам скажу…
- Так они же все воскресли. – Фигаро почти сразу сообразил, что
«волак» – один из вариантов сокращения «волколак» но все еще не
понимал восторгов капитана. – И ушли себе спокойно. Я так понимаю,
что будут и дальше нападать?
- Будут, будут, – Швайка махнул рукой, – да только теперь на
пару дней залягут. Раны зализывать, надо понимать. Но не в том же
дело! Вы, так понимаю, то ли мерлиновы сыночки, то ли сержанта
Кувалды племяши, раз так их раскидали! Все, господа хорошие, с
этого момента я к вашим полным, так сказать, услугам! Мой дом –
ваша крепость, моя сабля – ваша сабля, мой стакан…. Кстати, насчет
стакана. Вы, наверное, перемерзли? Вона как одеты: точно на юга
собрались! А раз так, то выпить нам срочно надо – для снятия
нервозности и здоровья для!
«Начинается», подумал Фигаро, но потом понял что он, в сущности,
не имеет ничего против стаканчика и даже трех стаканчиков. Руки
следователя тряслись, и причиной было далеко не только
переохлаждение.
- Не откажусь, – сказал он, стаскивая шубу, которую немедленно
подхватил усатый адъютантик, тут же сгинувший с глаз.
- Присаживайтесь, присаживайтесь, други мои! – Швайка кивнул в
сторону широкого кожаного диванчика у огромного камина, в который,
похоже, мог бы легко заехать дизельный локомотив. – Грейтесь. А я
пока подумаю, что у меня к столу…
Следователь буквально рухнул на диванчик; голова Фигаро
кружилась. Он чувствовал себя выжатым лимоном – больше от нервов,
чем от физических и колдовских упражнений.