Отряд Харта собрался в самом начале Главного выезда (это,
как объяснил траппер, и была там самая дорога, по которой на
Кальдеру ездили грузовые вездеходы). Тяжелые деревянные ворота,
пара вышек, прожектора, «колючка» по верху невысокого забора и на
воротах большой красный знак: «Опасно! Дальше – нежилая
зона!»
Солнце ещё не встало; небо только-только включало на
востоке первые розовые краски, растекающиеся по заснеженным
взгорьям. Ветра не было, но мороз стоял такой, что Фигаро с Френном
боялись даже зевнуть (хотя спать хотелось страшно; подъемы в шесть
утра следователь не жаловал). Инквизитор, завёрнутый в тёплое
пальто, подбитое овечьей шерстью, тёр глаза, ворчал себе под нос,
топал ногами в сапогах с меховой опушкой и постоянно поправлял
тяжелый пушистый шарф. На Фигаро была бобровая шуба, перчатки и
валенки; содержимое же извечного саквояжа перекочевало в квадратный
армейский рюкзак. Разумеется, оба также обзавелись тёплым ватным
бельём и флягами с «сугревающим» – коньяк плюс легкий алхимический
тоник.
- Мда, – Фигаро хотел было облизнуть губы, но вовремя
вспомнил, что этого делать ни в коем случае не следует. –
Действительно, господин Харт, отряд ваш, прямо скажем, невелик
будет.
- А я и не говорил, что он большой. – Харт в пятнистом
охотничьем костюме на меху чем-то напоминал рейховского разведчика.
Перчатки, ушанка, тяжелые ботинки с толстенной подошвой, коробка с
револьвером на поясе, набор ножей, очки с затемнёнными стёклами;
было видно, что траппер выходит в нежилую зону Хляби (или, как
здесь говорили, «в Большую Пустынь» не впервой). – Вот этот бравый
хлопец – моя правая рука, бывший королевский лесничий, а сейчас –
лучший стрелок на всей Хляби, господин Зойза. Прошу любить и
жаловать.
Зойзе было, наверное, лет под шестьдесят: обветренное и
словно бы ошпаренное до красноты лицо, весёлые карие глаза,
неоднократно ломаный нос и торчащие из-под меховой шапки русые
вихры делали его похожим не столько на лесничего, сколько на
кабацкого забияку, вовремя сообразившего, что на драке тоже можно
делать деньгу и ушедшего в подпольные бои. Одет он был точно так
же, как и Харт, разве что всяких финтифлюшек на бывшем королевском
лесничем было побольше: на рюкзаке болтался внушительный набор
альпинистских кошек, в коробках на поясе грохотал неведомый
инструмент, а винтовку Зойзы следователь даже не смог
идентифицировать – огромадная длиннющая махина, почти что пушка с
пламегасителем и внушительным оптическим прицелом. Из такой,
наверное, было весело пулять разрывными по драконам.