Пока же на первый план вышли дела, с которыми тёзке следовало
развязаться перед отъездом в Покров. Первым в списке тех дел
числилась поездка в университетскую библиотеку за книгами для
летнего чтения. Каникулы каникулами, но кто сказал, что студенту
положено отдыхать прямо-таки целое лето?! Правильно, никто ничего
подобного не говорил, вот тёзка и принялся собираться. Что ж, в
Москву мы с ним приехали глубокой ночью, и столицы я, можно
сказать, так и не видел. Да-да, столицы — Александр Второй перенёс
её обратно в Москву. Но теперь-то уж точно посмотрю.
...Посмотрел. Откровенно говоря, я бы предпочёл походить по
непривычной для меня Москве пешком или хотя бы проехаться на
общественном транспорте, всё-таки из машины любой город смотрится
немного не так, по крайней мере для меня. Квартирует тёзка в
Лефортово, университет расположен как раз там, где в моём мире
громоздится Москва-Сити, поэтому поехали мы через центр — так
короче, да и не такое тут движение, чтобы по всяким третьим кольцам
объезжать, если, конечно, те кольца в этой Москве вообще есть. А
потому дорога наша лежала по самым центральным улицам, и встреча с
незнакомой Москвой обещала массу впечатлений.
Пустыми обещания не стали. Москва здесь мне в общем и целом
понравилась. Она тут выглядела чем-то средним между той, какой я
видел её на парадно-официальных фотографиях
пятидесятых-шестидесятых, и той, какую помнил в детстве — нарядной
и постоянно праздничной, независимо от того, какой день на
календаре. Прорубить что-то вроде проспектов тут тоже додумались,
но они не стали такими широкими, как в моей Москве, и их не
застроили помпезными зданиями, настолько высокими, насколько вообще
можно построить из кирпича. А в сочетании с заботливо сохранёнными
маленькими улочками и переулками (через парочку таких тёзка
проехал, чтобы сократить дорогу) смотрелась здешняя Москва
одновременно и величаво-торжественно, как оно и положено столице
великой империи, и по-домашнему уютно, чего и следовало ожидать от
города по преимуществу купеческого и уж в любом случае
по-настоящему русского. Дома в четыре-пять этажей радовали глаз не
только окраской в весёлые цвета, чаще всего разных оттенков
голубого или розового, но и серая краска, также встречавшаяся в
изобилии, смотрелась куда приятнее глазу, чем «московская серая»
моего мира. А вот двух-трёхэтажные особняки, периодически
перемежавшие ряды больших домов (по здешним меркам больших) и
прятавшиеся за коваными и литыми оградами, по странному совпадению
все до одного были жёлтыми, по крайней мере, те, что попались мне
на глаза. Всё это щедро освещало яркое летнее солнце, придавая
городскому пейзажу вид исключительно жизнерадостный и настраивающий
на всяческий позитив.