— Странно как-то. Обычно дети его зовут дедушкой.
— Мама, тебя папа уже потерял.
— Ой! Я совсем заболталась.
Я закрываю дверь, а внутренняя дрожь никак не проходит. Надо занять себя делом. На плите готовится рагу, я накрываю на стол и вдруг подпрыгиваю от крика Ариши.
— Ма-ма, дяденька проснулся.
Из дрожащих рук вываливается ложка. Я бросаюсь в прихожую, возвращаюсь. Меня всю трясет. Одно дело — наблюдать двое суток за спящим мужчиной и совсем другое — встретиться с ним лицом к лицу.
В комнату вхожу бочком, боюсь даже смотреть на него. Нелепый диалог не воспринимаю сознанием, просто отвечаю репликой на реплику. Атмосфера напряженная, дышать трудно, кажется, будто воздух превратился в кисель и не пробивается в легкие.
Немного разряжает обстановку ситуация в кухне. Егор получает ожог и с красным лицом уже не такой страшный.
Мы ужинаем как обычная семья, я даже немного расслабляюсь, и сразу получаю удар в спину: Егор собирается уходить. Что случается со мной, я не знаю. Просто разом понимаю: если он перешагнет порог, назад не вернется еще семь лет.
— Нет! Не пущу!
Я срываюсь с места и закрываю входную дверь спиной.