Незнакомка тоже вздрагивает, стреляет быстро взглядом и снова смотрит в тарелку.
— Ариша, ешь, не болтай.
— Не хочу! — заявляет девчонка и толкает тарелку.
Та летит через стол ко мне, останавливаю её и придвигаю снова ребёнку.
— Ешь! Раз приказывает мать, надо слушаться.
— Не кричи на мен-я-я-я…
Девчонка заходится плачем. Вот мелкая! Научилась уже манипулировать взрослыми.
— Не трогайте мою дочь! — взвивается вдруг и мамаша.
Она вскакивает, стиснув кулаки, стоит напротив, сверлит горящим взглядом, и столько ярости в ее глазах, столько отчаяния, что я отступаю. Незнакомка хватает девочку и тащит ее из кухни.
Я провожаю парочку взглядом. Все равно эта красотка ведет себя странно: вся на нервах, напряжение осязаемо, так и висит в воздухе, хоть ножом его режь. Боится меня? Тогда почему не вызвала скорую, не отправила с полицией, а оставила у себя дома?
Вопросы, вопросы, вопросы… А ответов нет.
А еще у меня появляется чувство дежавю: где-то, когда-то я стоял также напротив девчонки и ругался с ней, забыв себя.
Трясу головой, погоняя наваждение. И та пацанка, и эта красавица разные, как небо и земля.
Белобрысая Алёнка с разноцветными прядками, торчащими во все стороны, была огонь. Горела сама и зажигала все вокруг, вот только после этого огня в душе остался лишь пепел.
А эта незнакомка, узурпаторша моей квартиры, холодна как лёд. Готова выгнать хозяина на мороз, глазом не моргнув. Даже удивительно, что плакать умеет.
А ведут обе женщины себя одинаково!
— Будьте вы прокляты, бабы! — с силой выдавливаю из себя слова.
Голова тут же отвечает болью. Я стискиваю ладонями виски, тошнота подкатывает к горлу, не до еды сейчас. В глубине квартиры слышу приглушенные голоса, девчонка всхлипывает, мать успокаивает ее. Слов не разобрать, но тон нежный и ласковый.
Я встаю, собираю посуду. По армейской привычке сразу мою и складываю тарелки на расстеленное полотенце. Выхожу в коридор, замечаю под вешалкой свою сумку. Радуюсь ей как старой знакомой. Хватаю мыльно-рыльное, сменное белье и бреду в ванную.
Контрастный душ помогает прийти в себя. Струи воды бьют на макушку, снимают боль.
«Что же делать? Что? — всплывают вопросы. — Придется уходить».
Решаю завтра наведаться в полицию, а мэрию города, даже не знаю, куда еще идти, чтобы разобраться с досадной ситуацией.