И я бы хотел сказать, что моя мать ничего не предпринимала, но
пару раз она вырвалась и выдёргивала меня из процедурной, не
позволяя и дальше измываться надо мной.
Да, теперь я помню её лицо.
Она всегда смотрела на меня с нежным выражением лица, её
белоснежная чёлка спадала на её фиолетовые добрые и такие мягкие
глаза. Она никогда не поднимала свой голос на меня, и её тон был
всегда тёплым и нежным. Но вспомнить, как менялось её выражение и
голос, когда она смотрела на других… и становилось понятно, что
такой видел её только я. Для других она была воплощением смерти и
ярости.
Дочерью Войны…
— Вы убили её, — подытожил я, вытаскивая из-за пазухи тот самый
пистолет, что взял и прошлого хранителя храма. — Убили, потому что
она мешалась.
И в этот момент инквизитор действительно смог меня удивить. Он
посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Она мало общего имела с
эмоциями, скорее подчёркивала ситуацию, которую он хотел выделить
для меня.
— Мы не убивали её, Элиадирас. Каймерия с того момента только
мешалась, это бесспорно, но убивать её было бессмысленно, так как
это было бы пустой тратой ресурсов, которые были выделены нам на
этот проект. Всё было и сложнее, и проще одновременно, так как
именно её жизнь становилась главным ключом к решению проблемы с
тобой.
— Что с ней случилось?! — поднял я голос.
— Странно, что ты забыл. Такое должно было отпечататься в твоей
душе раз и навсегда, — инквизитор задумался. — Видимо, ещё одна
проделка Каймерии, ещё одна палка в колёса, чтобы помешать нам и
уберечь тебя…
— От чего?
— Мы действительно приложили руку к её смерти, Элиадирас.
Поспособствовали этому. Но правда в том, что убил её ты.
После его слов зависает тишина.
Если раньше воспоминания сразу всплывали у меня в голове, едва я
узнавал что-либо, как воспоминания, с которых стряхнули пыль и
выставили под свет, то сейчас вместо них был туман. Я не могу
вспомнить этот момент, как было это раньше, но могу прочувствовать
его.
Я стою и смотрю ему в глаза, не в сила сказать вообще ничего. Но
отчего-то внутри что-то очень жгучее и тяжёлое камнем обрушивается
на душу, сдавливая её до слёз. Так сильно, что перехватывает
дыхание, и слёзы подступают к горлу.
И поднимаю пистолет, нажимая на спусковой крючок.
Почти все пули зависают перед ним, после чего сыплются на
землю.