Последнее, что я вижу — это стоящих в комнате двух
космодесантников, что пытаются поймать меня на мушку, и инквизитора
Импарс Калсерион, который провожает меня взглядом. А потом окно
удаляется, здание вытягивается, растёт его главный шпиль по мере
того, как я лечу вниз…
И меня ловят над самой землёй.
Лишь на мгновение, чтобы потом я упал в снег буквально с
метровой высоты.
Побежал он, язык высунув, по сторонам не глядя…
Я почувствовал лёгкий подзатыльник.
Слушать надо, когда тебе говорят!
И хотел уже огрызнуться, броситься на Тень, чтобы выплеснуть всё
на него…
Сверху!
…но среагировал на окрик, закрывшись щитами, как зонтом.
Пули от градомёта посыпались сверху, весело взрываясь на щитах и
забрасывая округу мелкой, как морось, шрапнелью, но не в силах меня
достать. Однако оставаться здесь было нельзя.
Вдоль стены я бросился на утёк, без каких-либо проблем
перемахнув через забор и скрывшись между ближайших домов. Никто не
бросился за мной вдогонку, и вряд ли бы сделал это. Я был уверен:
первое, что сделает инквизитор — спрячется подальше от меня, боясь
мести. И, скорее всего, позовёт против меня клан, с которым у него
дружеские отношения, этих Торинов.
Иначе говоря…
— Мы его упустили, — просипел я.
Я пробежал достаточно далеко, чтобы из меня выветрилась вся
ярость и ненависть, оставив в душе только тоску и боль. Пробежал,
наверное, несколько кварталов, перемахивая через заборы и пересекая
улицы, пока не почувствовал смертельную усталость, вместе с которой
мой разум отчистился.
Не знаю, что нашло на меня в тот момент. Я был готов убить всех
и убиться вместе с ними, лишь бы достать и пролить кровь.
— Воспоминания. А с ними и боль, — Тень появился прямо передо
мной, облокотившись на стену напротив, пока я сидел в грязной
подворотне на ящике, пытаясь отдышаться. — Он правильно сказал, ты
и не демон, ты и не человек, что-то посередине, оттого можешь быть
подвержен влиянию и того, и другого.
— Монстр, иначе говоря… — выдохнул я.
— Я бы назвал тебя тварью скорее. На монстра ты не тянешь.
Я вздохнул, спрятав лицо в руках.
Больно, очень больно, и не в теле, хотя мне что-то всё же
сломали, а в груди. Рвёт что-то…
— Ты знал, верно? — тихо спросил я.
— Про твоё прошлое? Знал, — не стал отпираться он.
— Это правда?
— Про что?
— Про то, что я убил свою мать? — выдавил я из себя. — Он не
врал, верно?