Он забыл о том, что хотел сделать, о том, как браво угрожал и
был смелым, пока думал, что сильнее меня. Сейчас парень
разворачивается и пытается убежать, но получает прямо в спину шар,
который прожигает ему всё вплоть до грудины, оставляя после себя
глубокую яму. Он падает и больше не двигается.
Остаются две девушки. Только сейчас я понимаю, что они подняли
визг на все дворы, и одну из них я затыкаю, метнув в неё ещё один
шар, который ей голову полностью и снёс. Вторая запинается и в
ужасе отползает задом наперёд, глядя на меня. Когда я подхожу к ней
ближе, она внезапно выдаёт:
— Я же девушка!
Визгливый вскрик режет уши.
— А я космодесантник, — и следом срубаю её голову. Обрубленные
волосы, словно листья, поднимаются в воздух и оседают рядом.
Я всегда считал, что женщины и мужчины равны, поэтому никогда не
делаю исключений, относясь ко всем одинаково.
Но по итогу этой встречи рядом со мной восемь трупов в
подворотне. Быстро оглядевшись, я ухожу. Не остаётся времени даже
обыскать тела — неизвестно, как скоро появится первый свидетель, и
мне не хочется, чтобы меня увидели рядом с телами. Теперь придётся
поменять и место дислокации, чтобы никто не вышел на меня. И
желательно, чтобы это был город.
***
Детектив прилетел лишь через восемь часов после сообщении об
убийствах. Это не в первый раз, когда ему приходилось гоняться по
городам за преступником, но в первый раз тот устраивал
действительно массовые расправы над обидчиком.
Такова была особенность в Фиалинской империи — за маньяком
должен следовать один и тот же детектив. Это объяснялось тем, что
передавать дела из рук в руки каждый раз, когда тот меняет город,
было не столь эффективно. Кто-то что-то забыл передать, кто-то
что-то не знал и так далее. А здесь один человек, хорошо знакомый с
делом, который может подметить особенности, которые не заметят
другие.
И здесь главная особенность…
— Какие-то придурки, и никого в живых… — пробормотал детектив,
разглядывая тела. — Картина повторяется…
— Вы уверены, что она повторяется? Там мог быть…
— Это тот же. Он шёл, его решили обокрасть, он убил. Всех. Те же
разрезы, те же обугленные края у ран. Только в прошлый раз он
пощадил женщину и послушницу, а здесь всех перебил.
Трупы уже увезли. Он переходил от одного контура, нарисованного
на земле к другому, разглядывая внимательно место преступления и
сверяясь со сделанными до этого фотографиями. Сначала двое на
дороге и бойня в закусочной, потом бойня в церкви, и сейчас здесь,
в подворотне, будто он продвигался к столице.