И под его взором каждая трещинка, каждая потёртость будто
становилась еще больше. Тьфу ты.
— А ты сыну своему скажи, что бокс городу не нужен. Он вообще-то
мечтает чемпионом стать.
— Ну... Видит бог, я ни при чем. Иногда случаются вещи, от нас
не зависящие. А бокс, что бокс — сегодня есть, а завтра перчатки на
гвоздь. Не боксом единым... Ты, полагаю, лучше меня знаешь, какая
жизнь непредсказуемая штука. Как в семьдесят девятом...
Витька хотел хлопнуть меня по плечу, но я отвел его руку. Было
мерзко, что человек, с которым мы делили жилье, ели из одной
тарелки и называли друг друга братьями, теперь так себя ведет.
— Пошел вон, — проскрежетал я.
— А если не пойду? Побьешь? — Витька огляделся, что-то ища
глазами. Какого черта ему нужно? — У тебя хоть табуретка есть,
Мишань?
— Какая еще табуретка?
Я уже задал вопрос, когда понял, что Витька издевается.
Вспоминает мою сдачу в 79-м году.
Хотелось съездить разок по его наглой роже, но он благоразумно
ретировался, а я сумел остыть. Уже из коридора еще раз Витя
осмотрел зал взглядом дельца.
— В общем, Мишаня, бывай. Через пять рабочих дней ты получишь
предписание по почте. Прислали бы по интернету, но ты такой
дремучий, что у тебя его даже нет. Ведь так?
Он развернулся и зашагал к выходу, и каждый шаг отдавался эхом,
которое умножалось в моих ушах. Знал ведь, что в зал нельзя
заходить в туфлях, но на любые правила Витька чхал. Всегда.
Ничего, пусть идет, скатертью дорожка. А его этим предписанием я
одно место подотру. Дождавшись, когда чёрная иномарка Витька
отъедет от зала, я закрыл ветхие двери. Ключ оставил под ковриком,
потому что вечно его терял, да и привычка старая, еще с советских
времен осталась — оставлять там ключи. Да и воровать у меня в зале
нечего. Кому нужны старые кубки и потертые боксерские мешки?
Стоя на крыльце, окинул взглядом здание спортзала. Конечно, тут
требовался серьезный ремонт. Постройка старая, послевоенных лет, и
теперь представляет собой жалкое зрелище — прохудившаяся крыша,
стены с трещинами. Ребята, бывшие ученики, обещали помочь, дыры
подлатать, поэтому есть за что бороться. Вот и поборемся, сдаваться
я не привык.
***
Телефон в моей квартире надрывался. Звонили настойчиво. С женой
я давно разошелся, толком даже не сойдясь, детей у меня не было,
всю жизнь воспитанникам отдал. Душу вкладывал. Поэтому кто звонил,
да еще настолько настойчиво, я не знал. Ученики, которые хотели
меня проведать, всегда звонили на мобильный, они же мне его и
подарили. А о том, что у меня дома стоит стационарный телефон, я,
признаться, начал сам забывать.