Её руки тянулись к звёздам, талия была натянута как струна, а
бёдра двигались в умопомрачительном ритме. И нет, не в возбуждающе
жарком, как у восточных танцовщиц, и уж тем более не в пошлом
американском тверке, а именно на высокой, манящей ноте, поднимающей
на высоту облаков пластике каждого движения.
Наш великан начал отстукивать ритм по перевёрнутому серебряному
блюду, мы с Денисычем били в ладоши, скорость движений
увеличивалась, и вдруг над головой девушки взметнулась серая куртка
уборщицы. Мир замер, как моё сердце…
Я смотрел на её обнажённую спину, уходящим краем мозга понимая, что
более совершенной фигуры не видел нигде и никогда. Светлана качнула
бёдрами, серые мешковатые брюки начали медленно соскальзывать
вниз…
- Вы б… богиня, — успел признать я.
Или не успел. Или успел, но не произнёс этого вслух, потому что,
прежде чем при лунном свете томно начали обнажаться два роскошных
задних полушария, я уже валялся на траве под столом, пуская носом
пузыри. И на лице моём сияло неземное блаженство! По крайней мере,
так мне потом описывал всё тот же неупиваемый Диня.
И увы, ему можно верить. Не всегда и не во всём, разумеется, но
вот конкретно в той истории, пожалуй, да. А мне нужно научиться
говорить твёрдое «нет», когда на столе за завтраком, обедом или
ужином появляется алкоголь. Любой!
С одной стороны, «нет» звучит святотатственно по отношению к
крымскому вину, а с другой — кому тут нужен в хлам спившийся знаток
истории искусств широкого профиля? Лично я уволил бы себя же не
задумываясь…
- Они его вытащили?
- Естественно.
- Но он всё понял?
- Естественно.
- Ха, значит, теперь он устроит им допрос?
- Естественно.
- Они будут выкручиваться?
- Естественно.
- Хотела бы я на это посмотреть…
- Естественно.
- Но ведь не получится, да?
- Естественно.
- Потому что нам туда нельзя.
- Ещё хоть один раз ты произнесёшь это «естественно» — и
я сама тебе врежу!
- Естеств…
- На!
- Упс, а это больно…
- Естественно!
…Вставать всё равно пришлось рано. Это общие правила: во сколько
бы ни лёг, но старина Церберидзе никогда не позволит вам проспать
завтрак. У него какая-то странная зацикленность на соблюдении
режима дня, словно у собаки Павлова.
Сначала он вежливо скребётся в дверь, а потом барабанит в неё же
с такой силой, будто хочет вынести её вместе с косяками.
Волей-неволей приходится вставать. Как оказалось, треть моей узкой
армейской кровати занимал вечно пьяный полиглот, свернувшийся
калачиком у моих ног.