- Вернёмся к моему рассказу, -
вырывает меня из мыслей учитель.
В воздухе проступают зыбкие образы,
постепенно обретая чёткость. Два демона, настолько разных, что,
кажется, их и сравнивать-то нельзя. Один - исполинского роста, с
буграми мускулов, бугрящихся под шкурой. Почти точная копия Вастая.
Другой - тощий, сгорбленный, с серой кожей и острыми рожками. Он
мало чем отличается от человека - разве что самой аурой, исходящей
змеиным холодом.
- Редко когда демон обладает
внутренней гармонией, балансом энергий Инь и Ян, - продолжает
наставник. - Обычно кто-то из них склоняется к той или иной
крайности. Либо, подобно Вастаю, они полагаются на дикую,
безудержную ярость и грубую силу. Либо, наоборот, действуют
исподтишка, тонко и незаметно. Плетут хитроумные интриги, искусно
манипулируя людьми, заставляя их совершать ужасные поступки. Тем
самым демон подпитывается отрицательной энергией, растёт и крепнет.
Главная же особенность этих тварей заключается в том, что, в
отличие от людей, они не могут впитывать духовную энергию из
окружающей среды. Им приходится высасывать Ки из адептов вместе с
жизненной энергией.
Феррон взмахивает рукой, и в воздухе
возникает мерзкая картина. Тощий демон, ухмыляясь, дёргает за
ниточки марионетку, с виду неотличимую от человека. Несчастная
кукла послушно выполняет любые, даже самые чудовищные приказы
своего Кукловода.
- Если демон слаб, он может подчинить
себе лишь одну жертву, превратив её в покорное орудие своей воли, -
поясняет учитель. - Чем он сильнее, тем больше марионеток способен
удерживать под контролем.
От скрюченных пальцев демона тянутся
всё новые и новые нити, оплетая собой целую толпу людей. Безвольные
рабы, чьи глаза подёрнуты мутной пеленой, безропотно внимают своему
господину.
- Как я уже сказал, в большинстве
случаев демоны тяготеют к той или иной крайности. Что именно влияет
на этот выбор - их прирождённые свойства или осознанное решение -
мне неведомо. Ясно одно: смысл существования этих созданий - нести
вред всему живому. То есть, нам, людям и даже духовным зверям.
Феррон замолкает, погружённый в
невесёлые размышления. Движением руки он меняет застывшую в воздухе
иллюзию, и теперь перед нами возникает картина выжженной земли,
усеянной обугленными костями.
- Мой опыт столкновения с исчадиями
бездны не так уж велик, - признаюсь я осторожно. - Но мне всегда
казалось, что ими движут примитивные страсти. Ненависть, злоба,
жестокость… Или я ошибаюсь?