Справедливости
ради, этот понтярщик действительно сек в математике и информатике, даже
олимпиады какие-то выиграл, а если просили помочь, никогда не отказывал. Но это
не делало его приятнее. А еще буквально с первого дня он начал очень жестко и
зло выстебывать Машку Маликову, которая отвечала ему тем же. Моя третьеклассная
любовь к ней давно прошла, но симпатия осталась, и поэтому Мирскому хотелось от
души навешать.
Может, и навешал
бы, если бы не одно обстоятельство. За всем этим обменом ядерными ракетами
просвечивал жгучий обоюдный интерес. Примерно как в первом классе дернуть за
косичку и получить в ответ рюкзаком по башке. Лезть в это без спроса было бы
крайне глупо. Я и не лез. Наблюдал со стороны. И видел, что Машка с каждым днем
становится все мрачнее. Из-за Мирского-Мерзкого? Или что-то еще?
А наблюдал за ней,
походу, не только я. Марго тоже. Наверно, ей казалось, что незаметно, но я был
нацелен на нее, как радар, поэтому видел все. И ее задумчивые взгляды в Машкину
сторону, и их разговоры после уроков.
Я не знал, в чем
дело, но почему-то было… нервно.
Все изменилось в
тот день, когда вместо биологии вдруг поставили допы по русскому. Что случилось
с Марго, нам не сказали. Неожиданно Машка подошла ко мне и спросила, не знаю ли
я, где та живет. Я бы мог, конечно, просто дать ей адрес. Или не дать. Но
словно дернуло что-то.
Ок, сказал, но
пойду с тобой.
Нет, прямо к Марго
я идти не собирался. Просто дошли с Машкой до дома, болтая о чем-то. Уже потом,
через много лет, я понял, что тот день стал для меня поворотным. Как
железнодорожная стрелка. Мой поезд пошел хоть и долгим объездным путем, но все
же к цели. Тогда я об этом даже не думал.
Неожиданно мы
подружились с Машкой. Я помогал ей готовиться к ЕГЭ, а еще у меня появился человек,
с которым я мог говорить о Марго. У нас организовался свой маленький фан-клуб.
А Машка плакалась мне насчет Мирского – тут я не ошибся, интерес действительно
был, причем взаимный. Вот только этот крашеный мудозвон закадрил ее подружку
Вербицкую. Видимо, назло врагам, приняв наши с ней отношения за бурный роман. Я
мог бы, конечно, объяснить ему, что к чему, но, подумав, решил не вмешиваться.
Если им надо – разберутся сами. Если нет, то виноватым окажется кто? Правильно,
Кеший.
Где-то классе в
пятом-шестом у нас было повальное увлечение анкетами – тетрадками с вопросами.
И, разумеется, там был вопрос, может ли мальчик дружить с девочкой. Я написал,
что не может, потому что или влюбится, или ему станет скучно. Но сейчас ответил
бы иначе. Что вполне может – если оба влюблены в других.