«Я не знаю, куда
буду поступать, - сказала Маша, когда я беседовала с записавшимися на
дополнительные занятия для ЕГЭ. – Хотела после девятого в медицинский колледж,
мать устроила истерику. Только в институт. Буду подавать туда, где проходной
поменьше. На бюджет. Лишь бы отстали».
По этим случайным
обмолвкам было ясно, что в семье не слишком хорошие отношения. Такой вот токсик
я чуяла за версту. Даже спросила у их классной Фаины, все ли там в порядке.
«Мать, отчим, -
пожала плечами та. – Отец, кажется, умер. А что, проблемы?»
«Да нет. Просто…» -
я отползла в окоп.
Отчим? Для меня это
слово было как красная тряпка для быка. Хотя быки и не различают цвета.
Понимала, конечно, головой, что есть в природе нормальные отчимы, получше
родных отцов, но эмоции зашкаливали.
Никогда никому не
желала смерти, а вот когда Петюня утонул по пьяни, плакала от радости. Хотя
тогда уже год как жила у отца. До сих пор иногда снился кошмар: отвратительные
липкие лапы под юбкой, такое же липкое, горячее дыхание на шее, на груди, язык,
лезущий в рот. И мать, которая отказывалась меня слушать.
Не смей
наговаривать на отца, орала она.
Он мне не отец,
рыдала я.
И убежала к
настоящему отцу. Сказала что если не разрешит жить у него, вообще уйду на
улицу. И плевать, что со мной будет. Может, он и не слишком был рад моему
появлению, я никогда не знала, что у него на уме и на душе. Но выгнать меня
совесть не позволила. Два года, до окончания школы, я прожила у него, а потом
снимала комнату в большой запущенной коммуналке на Ваське. Когда перешла на
второй курс, умерла бабушка, его мать, завещавшая мне квартиру на Просвете. С
матерью мы практически не общались. После Петюниной смерти она пыталась навести
мосты, но я ее так и не простила, хотя прошло почти шесть лет.
В общем, Маша
чем-то напоминала мне меня в этом возрасте, уже одного хватало, чтобы держать
ее в поле зрения. Ну а в целом преподавать мне нравилось. Я всегда хотела стать
учителем. А еще ветеринаром. Но поскольку совместить вряд ли получилось бы,
стала учителем биологии. А вот Мишка этого понять никак не мог.
Рит, прости,
говорил он, но в школу идут одни лузеры с садистскими наклонностями. Ты, вроде,
не такая, значит, надолго тебя не хватит.
Сначала я пыталась
спорить, еще когда училась. Потом перестала, поскольку никакого смысла в этом
не было. Я заводилась, он злился в ответ, и все заканчивалось ссорой. Поэтому
стала просто отключать прием. Он говорил, а я не слушала.