Альба глубоко
вздохнула и перебросила паникующей Амири, у которой с некромантией
было плохо, пару образов.
Да, все как в
привычном детском лагере. За исключением нескольких
нюансов…
Теор хотел было
постучать, но стоило протянуть руку – и дверь открылась сама
собой.
В прихожей никого
не оказалось. Впрочем, менталист тут бывал, и не раз, а потому
попросту разулся и направился в гостиную, сейчас тоже пустую. Ему
было назначено, да и открывшаяся дверь явно намекала, что его
ждали. А раз так, то стоило проявить терпение и не торопить хозяйку
дома. К тому же архимаг могла быть занята десятком дел, для которых
требовалась сосредоточенность.
Теор никак не мог
взять в толк, почему наставница не соглашалась на постоянную помощь
по дому. Множество даже весьма и весьма опытных магистров были бы
рады взять на себя бытовые сложности ради возможности научиться
чему-то из того, что не описано в учебниках, или шанса получить
содействие в реализации собственных амбиций. Это было нормальной
практикой. По крайней мере, среди адептов наверняка нашлись бы те,
с кем можно было сотрудничать на взаимовыгодных
условиях…
Менталист знал,
что у наставницы были приходящие кухарка и домработница, знал, что
она часто ночевала в своих покоях около рабочего кабинета в здании
Совета… Но все равно, смотря на тонкий слой пыли на комоде, в
которой были видны пятна чего-то алхимического, Теор вновь
задумался о том, какими порой странными путями идет судьба. Сам он
не был фанатом безукоризненной уборки, но почему-то тот факт, что у
могущественной волшебницы горничная не слишком хорошо знала свое
дело, задевал. Это было как-то… неправильно.
Лезть в чужую
жизнь тоже было неправильно, но все-таки алхимические следы,
напоминавшие к тому же о демоновом газе и неведомом алхимике,
нервировали. Наставницы все не было, и менталист, подумав, применил
простенькие бытовые чары, очищая поверхность.
Правда, не
рассчитал, задел плетением крайнюю из весьма обширной коллекции
сов…
И в следующий
момент все пушистые, глиняные, плетенные и бог весть какие птицы
сорвались со своих места на стеллажеи устремились прямо к нему. Менталист рефлекторно
отступил, запнулся о кресло, свалился в него – и обнаружил себя
погребенным под завалом из «игрушек», атаковать которые он не
решился.