Глаза у него черные, как угли. Первый раз такие вижу. Он чуть щурит их, будто у него со зрением проблемы. Весь его мрачный вид говорит мне о том, что отличной эту идею он совсем не считает.
— Без проблем, — односложно отвечает парень, задержав взгляд на моем лице.
Опять этот стрекот под ребрами, к которому присоединились мурашки. Это вообще законно — иметь такой голос?
— Когда поедем? — спрашиваю, дружелюбно улыбнувшись.
— Сегодня, — опускает голову, возвращаясь к своему диетическому салату.
— То есть вот сейчас? — не отстаю я, постукивая босой ногой по полу.
В крови мерно вскипает адреналин. Так всегда бывает, когда передо мной встает перспектива пойти и поискать себе приключений.
— Угу, — отзывается он, не отрываясь от еды.
Этот ответ не особо проясняет ситуацию, но прежде чем успеваю задать уточняющие вопросы, ко мне обращается довольная Женя:
— Вот и хорошо. А то у тебя вид такой, будто завтра война.
— Нет! — заверяю я, принимаясь за свою курицу. — Мне все очень нравится.
— Нам тоже было по восемнадцать лет, мы все понимаем, — взмахивает рукой Светлана.
— Двадцать, — поправляю на автомате и опять смотрю на своего молчаливого гида. С целью поддержания диалога, спрашиваю. — Так ты совсем не ешь мясо?
После секундной задержки снова поднимает глаза, и я почти уверена в том, что перед этим он посмотрел на мои губы. Это вороватое касание очень похоже на очередной щипок, которым до этого он наградил мою грудь.
Быстро сменив траекторию, смотрит в тарелку и, откашлявшись, говорит:
— А что, у понятия “вегетарианец” есть несколько смыслов?
Врожденная хрипотца этого голоса опять ударяет по моим слуховым рецепторам. Чувствую, как по щекам ползет краска, а на моем лице это особенно очевидно.
Игнорируя галдеж за столом, смотрю на его опущенное грубое лицо, буркнув:
— Вечно путаю вас с фруторианцами.
В ответ он подхватывает со стола тарелку и встает из-за стола. Не оценив мою шутку, бросает на ходу:
— Через полчаса жду тебя на улице.
Пройдя на кухню, счищает остатки ужина в мусорное ведро и опускает тарелку в посудомоечную машину, после чего молча скрывается в коридоре.
Отцепив глаза от подтянутой, одетой в серые штаны задницы, перевожу его на присутствующих. Они поглощены едой и друг другом и, судя по всему, для семейства Немцевых нет ничего необычного в том, что один из них только что по-английски покинул помещение.