А когда повитуха принесла лорду его сына, он, взяв в руки
младенца, исчез и больше не появлялся. Единственными, кто остался в
замке, были два охранника и сторож.
Дочь крестьянина, названная матерью красивым именем Алрин —
нежный цветок, стала больше не нужна…
Дракон применил заклинание ровно в полночь того же дня, когда
лишил ее сына. Он теперь полностью перестал чувствовать ее боль,
отчаянье, материнское горе и ненависть к нему, которая пришла
позже, с первыми изменами. Ведь каждая из них оставляла на ее теле
ожог, а потом и шрам, причиняя неимоверную физическую и душевную
боль. А умереть супруг ей не давал, так как если пары не станет, то
и он сам уйдет вслед за ней. За этим тщательно наблюдали тюремщики.
Девушка была сыта, одета, и ее даже изредка лечили, давая
заживляющую мазь и эликсиры, обезболивающие снаружи и изнутри.
А потом дракон стал забывать о плате стражам и расходах на
содержание замка. Те по-тихому что могли продавали, про пленницу не
забывали, кормили и на этом хватит…
За нее лорд мог и убить…
Женщина в один момент, отчаявшись, попросила богов забрать
ее…
А им очень нужен ее сын, который должен был исполнить их план, и
смерть ее была ни к чему…
Интересно, кто она на самом деле?
Разве кто-то мне пояснит, я просто инструмент для их
помыслов.
Будем разбираться, но позже.
Боги просто сменили душу, отправив Алрин на перерождение, а меня
на выполнение их воли.
***
— И как я могу это сделать, сидя в тюрьме, без магии? —
вопрошала я у них, придя в себя от воспоминаний и боли в голове, за
которую я сейчас держалась обеими руками, пережидая откат от
божественного подарка.
Но тут они меня благословили еще раз, дав воспоминания той
женщины.
— Да больно же! — закричала я и рухнула в обморок.
— Это какое-то извращение… — я лежала на каменном полу и
смотрела на потолок.
Судя по темноте в башне, уже был вечер, и довольно-таки холодно.
Пришла в себя опять с больной головой, с трудом заставила тело
сесть, а потом и встать, чтобы перелечь на кровать. Тишина вокруг.
Кажется, меня сегодня не навестят и, возможно, не покормят. А
значит, надо просто лечь спать…
Но я зря совсем плохо подумала о тюремщике. На лестнице
загрохотали шаги, засов со скрипом сдвинулся, и дверь
открылась…
На пороге, держа в руках свечу, стоял тощий мужичок, сгорбленный
от старости.