Выстрел, и шляхтич падает под ноги своему же отряду,
несущемуся прямо на нас. А что он хотел? У меня пистоль с
колесцовым замком, а не фитильный. И бой у него хороший, и осечки
практически не даёт. Другое дело, что грязи боится и с зарядкой
морока. Но зарядить пистоли, я ещё утром
успел.
— Бей супостатов! — взревел Чемоданов, решивший воспользоваться
возникшей у поляков сумятицей
— Бей! — азартно подхватили со всех сторон. — В топоры
татей!
— Бей! — выкрикнул и я, бросаясь вперёд вместе с толпой.
Рука, отбросив разряженный пистоль, потянулась к поясу за другим.
Хоть враги по численности нам теперь и уступали, но выучкой мужиков
они значительно превосходят, да и в доспех хоть и плохонький
всеодеты. Так хоть ещё одного перед столкновением из
боя выведу. В мелких стычках каждый боец на вес золота.
Схлестнулись. Успеваю выстрелить почти в упор в дико
орущего усача и тут же приняв на клинок чью-то саблю, заученным
движением отвожу её в сторону и вспарываю горло невзрачному ляху с
одутловатым лицом. Тот захрипел, потянувшись к лезвию пальцами.
Рядом хекнул Ломоть, рубанув по голове нерасторопному
противнику. Тот закрутился волчком, забрызгивая всё вокруг себя
кровью. Во всё горло заголосил мужик, выронив рогатину вместе с
перерубленными пальцами и тут же смолк, забулькав перебитой
гортанью. С другого бока высунулся вперёд Чемоданов,
отражая нацеленное мне в лицо копьецо и резко сблизившись, вгоняет
в грудь копьеносцу клинок. Я, в свою очередь, вспарываю бок
безусому юнцу, наметившего было, напасть на раскрывшегося
окольничего сзади. И оглядываюсь вокруг,дрожа от
нахлынувшего возбуждения.
Враги закончились. Яростная схватка, не успев как следует
разгореться, завершилась, не продлившись, наверное, и минуты. Стоны
и крики на польском и русском языках, залитые кровью трупы под
ногами, и шестеро, включая меня бойцов, оставшихся на ногах.
— Как ты, государь? — тут же сунулся ко мне Чемоданов, потрясая
окровавленной саблей. — Не ранен случаем?
— Бог миловал, — выдохнул я, пытаясь унять нервную дрожь,
начавшую сотрясать тело. Всё-таки первый бой, как в той, так и в
этой жизни. И четверых я убил собственноручно. Вернее, пока, троих.
Пышноусый поляк продолжал хрипеть возле ног, зажимая руками
горло. Ну, так и он теперь тоже не жилец.