обучения новобранцев.
— Смердов учить? А какой в этом прок? Только время тратить, —
удивился Грязной. — Если при виде врага не побегут, да толпой
навалятся, уже хорошо. Исход сражения не они будут решать.
— Верно говоришь, Василий Григорьевич, — согласился с боярином
Порохня. — Ты, Фёдор Иванович, главное возле нас держись, —
повернулся он ко мне. — Если царская конница наскочит, всех мужиков
в капусту посечёт. Ну, а мы на конях уйдём.
— И людей своих на погибель бросим, — добавив в голос яду,
констатировал я. — Я так дела вершить не привык. Да и людей этих
думка была к себе привязать.
— Да их в первой же сече посекут, — горячо возразил Тараско. —
Ты выдел Фёдор, как они оружие держат? Словно палками частокол
городить собрались!
— Вот и нужно обучить хотя бы строй держать для начала.
Чтобы врага стена копий встречала, а не толпа неуправляемая, — я
внушительно окинул взглядом своих сподвижников и, пресекая
возражения, продолжил: — А, чтобы конница в первого наскока не
стоптала, перед строем деревянные засеки выставим или
те телеги, что нам под провиант князь Шаховский выдал. Что насчёт
копий и пищалей, Василий Григорьевич? — обернулся я к Грязному. —
Сколько князь выдать обещал?
— Копий у него не много, — солидно крякнул Грязной. —
Роздал уже. Но пять десятков князь обещал дать. А с самопалами
совсем худо. Восемнадцать пищалей всего выдаст. Да и те еле
выпросил, — со вздохом развёл руками боярин. — Зато свинца да
пороху к тем ружьям выдал изрядно. Путивль — крепость
пограничная. В ней пороху запас большой.
— Копья те дрянь, — высунулся из своего угла Кривонос. —
Половиной разве что в курёнка тыкать.
— И то хлеб, — отмахнулся я от сотника. — У нас и таких
нет. Значит так, — разворачиваюсь к как набравшему в рот воды
Глебу. Может зря всё-таки Грязной своему холопу правду обо мне
открыл? С самих Ровен при мне двух слов сказать не может. Вот и
сейчас. Сидит, не мычит, и глаза пучит. — Заберёшь эти
копья себе. Вооружишь свою сотню, да будешь строй держать обучать.
Понял?
— Понял, г… — Глеб, запнувшись, побагровел ещё больше. В глазах
у сотника промелькнул нешуточный испуг. Ну да. Мой строжайший
приказ о запрете титулования, Грязной до своего холопа ещё в Ровнах
довёл. — Дык я…. Оно же….
— Значит, понял, — махнул я рукой, сжалившись над
сотником. — Остальные сотни, пока, с кольями маршировать будут. А
обучением стрельцов я сам займусь. Порохня, — развернулся я к
запорожцу. — На тебе наша конница. Раз Глеб, Кривонос и Гаврила
Мизинец, став