– Ты девственница?
Я хотел сорвать с нее одежду и взглянуть на это тело под другим углом. Уж таков я был от природы – целеустремленный и жадный к победе. Если видел мишень, то не мог успокоиться, пока ее не поражал. Пока не получал в свои руки награду, не чувствовал тепло трофея, о котором можно только мечтать.
Но это был особый случай, и спешить я не намерен. Только не теперь. Кристина выглядела строго, даже слишком: прямая джинсовая юбка ниже колен, такая же консервативная кофта с длинным рукавом. Никаких тебе вырезов декольте или прозрачных тканей, как обычно носят девочки в жару. Только плотная одежда для монашек.
Несмотря на весь абсурд, меня ее типаж привлек, он будил во мне немалый интерес – хотелось разгадать эту загадку шаг за шагом. Сперва понять ее, прощупать почву, услышать о ее мечтах и предпочтениях, просто-напросто узнать, что она за человек и чего желает. На самом деле. Не навязанная ерунда, которую вешают на уши со школы, а в таких семьях, как у нее – буквально с пеленок. А тайная страсть – то, что заставляет ее сердце биться чаще, чем обычно. Колотиться как бешеное, словно от прыжка с парашютом.
– Молчишь? – взял я ее за подбородок, чтобы рассмотреть зеленые глаза. – Ты говорила, у тебя есть парень. Богдан, если не ошибся... Да? Богдан?
– Да, – ответила она и отвернула голову.
Кристине было гадко наблюдать меня перед собой, но это только подстрекало.
– И на каком же вы этапе? Богдан хороший мальчик?
– Когда Богдан узнает, что ты сделал со мной, то он явится сюда, и тогда ты пожалеешь, что родился!
– Воу, как страшно.
– Он живо выбьет из тебя все это пижонство! Всю эту пошлость! Всю эту вульгарность!
– Богдан уже показал тебе райские кущи?
– Не смей так говорить! – крикнула Кристина. – Не смей... Это отвратительно и богохульно.
– А что, есть такое слово – «богохульно»? – Она опять отвернула голову, но я рывком вернул ее назад. – Смотри на меня! Хватит юлить!
– А то что? А то ударишь меня? Будешь избивать и мучить? Ты ведь для этого меня купил?
– Нет... Не для этого. И женщин я не бью. Разве что сами об этом попросят.
– Ты просто омерзителен, – трясла она головой и опять пыталась плакать.
– Ну почему? Ну почему ты снова плачешь?
– Зачем я тебе? Зачем ты меня украл? Если не садизм, то что тобой движет, урод?