— Мойтесь и помогайте.
В голосе коллеги я почувствовал
облегчение.
Как промелькнул день, я и не заметил.
Один пациент сменял другого, Аркадий Иванович помогал мне в меру
сил.
— Следующего давайте, — скомандовал
я.
Курить хотелось страшно, но…
— Всё, Нинель Иванович, — усталый
голос Людмилы Константиновны отдавал хрипотцой. — Всё.
— Что, всё? — я настолько вымотался,
что не сразу и понял мне сказанное.
— Помогли уже, кому требовалось, —
пояснила мне Громозова.
— Спасибо всем, — практически на
автомате поблагодарил я своих сегодняшних помощников.
— Нинель Иванович, Аркадий Иванович,
пойдемте чай пить, — пригласила нас Людмила Константиновна.
Я бы сейчас и от чего покрепче не
отказался, но и чай теперь мне был тоже очень кстати.
— Пойдемте, — незамедлительно принял
приглашение я.
На столе оказался не только чай. Было
и ещё кое-что, в том числе и закусить.
Уффф… Сидеть-то на стульчике как
хорошо. Настоялся я сегодня в перевязочной, а затем и в
операционной, так что ноги подрагивали. Вроде и не стар, а ранения
сказываются. Хорошо меня на германской тогда приголубило, до сих
пор аукается…
— Хотите, Нинель Иванович, узнать,
кто нас сегодня бомбил?
Людмила Константиновна сумела удивить
меня своим вопросом.
Шутит? Вроде и не с чего.
— Очень любопытно узнать. — я
поставил свою полупустую чашку на стол. — В Москве не знают, а Вы
информированы. Или, пока мы с Аркадием Ивановичем оперировали, ещё
одно сообщение было?
Как не любопытно. Любопытно, ещё как.
Тем более, что когда я с ранеными занимался, появились у меня ещё
вопросы.
Осколки. Вернее, металл, из которого
они были. Необычный, красноватый, но не от крови, а сам по себе
такой и есть. Никогда раньше я подобного не видел, хотя и японскую
прошел, за ней — германскую, а потом тоже кое-где поучаствовал.
Мировую революцию на крыло в том числе ставил. Если все осколки,
что мною из человеческих тел были извлечены, в одну кучу сложить,
то она бы ого какая получилась.
— Днями поступил к нам в отделение
пациент, — начала издалека врач-психиатр. — Человек в городе
известный, заслуженный. Преподавал ещё с прошлого века в мужской
гимназии. Страстью всей жизни имел астрономию, не получив ученых
степеней и званий в сей области, публиковался даже за границами
России в высшей степени серьезных периодических изданиях…