Дом Александра Петровича я нашел без
труда. Где он был, там и находился. Не избушка на курьих ножках — с
улицы на улицу не бегает. Только… что-то он более населенным стал.
Ранее в уютном теремке только сам Александр Петрович с супругой
проживали, а сейчас — муравейник какой-то.
У курящего на лавочке перед домом
мужика я спросил о докторе и его супруге.
— Не знаем таких. Тут — дом-коммуна,
передовой социалистический быт. Всё у нас общее — и столовая с
кухней, и читальня, и помещение для стирки… Низвержена семья как
ячейка общества!
Последнее было объявлено с особой
гордостью.
Что это, как будто он передо мной
отчитывается? За кого-то меня другого принял? Сказал бы — нет таких
и на этом разговор закончил.
— Живем весело — вечеринки, девушки,
атеизм… — никак не умолкал мужик. Затянется махорочным дымком и
снова агитирует меня за новый уклад жизни.
— Спасибо. Всего доброго. — я
развернулся и двинулся по улице подальше от непонятного мужика.
У соседних домов снова про Александра
Петровича поспрашивал.
— Съехали, — таков был самый
информативный ответ.
— Давно? — попробовал уточнить я.
— Давненько. Не один год.
— Не знаете, куда-то в другое место в
городе?
— Не. Говорили, что совсем. Вроде в
Пермь…
Ну, вот одна моя явка и отпала…
Куда теперь? Куда-куда — в гостиницу.
Не на улице же ночевать. Устроюсь, отдохну, а завтра с утра — в
губздравотдел. Надо обстановку разведать…
Вятка, за годы что я здесь не был,
как-то… облиняла. Её и раньше-то со столицами нельзя было сравнить,
но теперь во всем чувствовалась какая-то упадничествость.
Неухоженность, неопрятность так и лезли в глаза. Ни один извозчик
мне не встретился и пришлось свои ноги бить. Сунулся в одно место,
в другое — всё занято. Беда…
Ещё и есть хотелось. Вещевой мешок у
меня давным-давно дорогой опустел.
В «Европейской» раньше хорошо
кормили, вот поэтому я туда и направился. Благо, почти рядом уже
находился.
И тут — избушка на клюшке. Вместо
гостиницы с рестораном — губсоюз потребительских обществ. Так
значилось на вывеске, а вот в здании напротив, похоже, кормили.
Даже и поили с музыкой. Мне уже на подходе к заведению это было
слышно.
Репертуар… вызывал вопросы.
Ночь туманна и дождлива, за окном
темно,
Мальчик маленький рыдает только об
одном.
Он стоит, к стене прижатый
И на вид чуть-чуть горбатый,