— А это зачем? — не понял теперь уже Захар.
— Затем, что надгробия эти люди ставили, которые, может, туда
приходят, поминают усопших. Поэтому пусть господин градоправитель,
если хочет сказать мне спасибо без очередной подлянки, возьмёт — да
и наведёт там марафет за свой счёт. Ты, Захар, метнись к нему и всё
это популярно донеси. А я не хочу с ним разговаривать, у меня кулак
нехорошо подёргивается, когда он рядом.
Захар фыркнул.
— Кулак? А когда Абрамовская дочка рядом, какое место
подёргивается?
— А вот дочка меня вообще касаться не должна. Елена Афанасьевна
— невеста Троекурова. Пусть он и парится… Так. Стоп.
Я произнес фамилию «Троекуров» и вспомнил рассказ горе-киллера,
которого подослал ко мне оскорблённый жених. О том, как из Днепра
выловили тело предыдущего губернатора со следами насильственной
смерти посредством русалки. О том, что Троекуров-старший якобы
знается с нечистью. О том, что он в принципе местный дон Корлеоне,
и всю власть в губернии держит в стальном кулаке.
Спрашивается, не его ли происки — поднятый колдуном упырь? С тем
колдуном, которого прикончили мы с охотниками, сумел договориться
даже Дорофеев-младший, не самый толковый в мире парень.
Спрашивается — какого уровня нечисть подвластна
Троекурову-старшему?
Я понял, что не отказался бы поговорить по душам с этим
человеком. Но прямо сейчас останавливало несколько соображений.
Где имение покойного Давыдова, а где Троекуров? На хрена бы
сдался главному столичному мафиози медвежий угол на задворках
губернии? Или напавший на моего адвоката упырь — месть за сына? Ох,
тоже сомневаюсь. Запугал я Троекурова-младшего крепко, вряд ли он
папаше хоть словом обмолвился о том, что произошло. А если бы и
обмолвился, вряд ли бы упырь явился к моему поверенному. Уж скорее,
притопал бы прямиком ко мне. Да не один, а с колдуном — чтобы
ушатать наверняка и два раза не ходить.
В общем, с Троекуровым знакомиться пока рано. Займёмся теми, кто
поближе.
— Ты ещё здесь? — Я перевёл взгляд на Захара.
— Бегу, — подхватился тот.
И исчез за дверью.
Я отодвинул от себя тарелку.
— Спасибо, Фёдор! Скажи-ка. А Урюпин — один работал, или
помощники у него были?
***
— Сердечно! Сердечно рад вас видеть, многоуважаемый Владимир
Всеволодович!
Яков Брейгель снова встретил меня на улице, опрометью выскочив
из мастерской. Энергично затряс мою руку.