– Да у меня есть. Мне напарник точно
такой же выкинул.
– Не поняла.
– Ну, хотел выкинуть на помойку, а
забрал. Так он обрадовался, говорит, жаль на помойку, сжился я с
ним за десять лет. Дальше бы носил, да жена взъелась. Орет: ходишь
как шаромыжник, перед девками стыдно.
– А ты, значится, взял?
– А мне нормуль. У меня же нет жены,
которой за меня стыдно.
Роман усмехнулся, и, меняя тему
разговора, спросил про соленую кильку.
– Кильки нет, – огрызнулась
продавщица. – Кто ж такую лабуду ест?
Куда
бежать?
Роман не слышал ответа продавщицы, он
уже выскочил на улицу. На него сразу навалился пронизывающий ветер,
мелкий дождь. Грязные волосы мгновенно промокли. Роман нацепил на
голову старую мятую кепочку, поднял воротник.
Вместе с дождем пришла тревога. Всюду
чудилась слежка. Не останавливаясь, шмыгнул мимо открытых
подъездов, нырнул в подворотню, наскочил на женщину с детской
коляской. Даже заглянул внутрь – там действительно лежал
малыш.
Откуда-то появилась музыка, грохот
барабанов, гитарных струн. У мусорного бака остановился мужчина,
ответил на звонок телефона, стал сразу грубить, орал про
мошенников.
Роман увернулся от спешащего навстречу
доставщика пиццы, обогнал плетущуюся старушку. Напрягло
несоответствие: спина к землице, а руки девицы.
Сегодня лучше перебдить, чем
недобдить, решил Роман, развернулся и пошел прочь от дома, к
широкому проспекту, где обычно много людей. Из тела будто выдуло
усталость, из головы – радужные мысли. Он уже почти
бежал.
Осторожность гнала.
В нее вплетался страх… пока невнятный,
слишком тихий, но такой упоротый. Из подворотни появилась собака,
её взгляд ужалил ледяным потоком. Ее широкий зевок заполнил весь
мир. Кинул ей плавленого сырка, сглотнула на взлете вместе с
оберткой, на хлебе притормозила, хватанула зубами, попятилась и
пропала в провале рухнувшего забора.
Переходя перекресток, Роман обернулся,
разглядывая проезжую часть: у светофора толпились машины, к
остановке подкатил автобус. Можно проехать много остановок, почти
до конечной.
Прытко, словно в ногах появилась новая
сила, добежал до автобуса, скользнул в открытую дверь. Створки
сошлись за спиной, и машина отъехала от остановки. Роман осмотрел
переполненный салон, сонные, усталые лица с пустыми взглядами,
густо замешанными на депрессии и равнодушии – никому нет до него
дела. Прежде чем страх отпустил, Роман проехал пять остановок,
может, и больше, в какой-то момент уснул стоя, уткнувшись лбом в
стекло.