— Интересное предложение, — кивнул я
и сразу осадил. — Но пока я не услышу причину, я не дам тебе такой
награды.
— Награда? — изумился Пересмешник. —
Возможность сдохнуть — это награда?
— Скажешь — нет? Тогда через
год…
— Господин, — скривился Пересмешник,
— давай не будем начинать это заново, — пожевав губами, он перешёл
на мыслеречь. — Я ведь знаю суть Сломанного Клинка, знаю, к чему ты
ведёшь эту «семью». У нас общий враг. Я давно достиг своего
предела, и ни зелья, ни медитации не могут сдвинуть меня дальше, а
значит, моя месть невозможна. С тобой, господином отверженных,
распущенных, скрывших имя, горящих мщением, у меня есть шанс. Есть
надежда, что Сломанный Клинок и ты станете достаточно сильны, чтобы
отомстить и за меня.
Я потёр лоб. Этот что, тоже желает
уничтожить Императора? Это безумие заразно? С опаской уточнил:
— Ты сейчас о ком?
Пересмешник подался вперёд, словно
это могло помочь сделать мыслеречь ещё тише:
— Об Эрзум. Останется кто-то один.
Либо Меч, либо Эрзум. Я хочу увидеть, как Эрзум сначала опускают с
небес на землю, а затем и стирают с лица земли, я хочу приложить к
этому руку. Вы единственные, кто ненавидит их почти так же сильно,
как и я. Едва я понял, кто ты и твои люди, господин многоликих, то
понял, что я пойду с вами до конца.
— Звучит всё равно расплывчато. Что
у тебя с Эрзум?
Пересмешник застыл лицом,
процедил:
— Неважно, господин. Это личные
обиды. Тебе они не важны, а я не буду объяснять, даже если… — криво
усмехнувшись одной стороной рта, он закончил иносказательно. — Я не
так хорош, как тот старик, но я тоже могу идти до конца и молчать,
ты же знаешь, господин, — с нажимом сказал. — Это — моё, господин.
Моя боль, мои слёзы, моя ненависть, моя ноша, мой камень, что тянет
меня на дно кувшина с вином. Это моё и только моё.
Звучало сомнительно. С тем же
успехом всё могло быть наоборот — он мог быть верным самим Эрзум и
увидеть в происходящем возможность выслужиться и разузнать больше
об Ордене, который Эрзум столько лет мечтает уничтожить.
Я покосился на Верность над головой
Пересмешника и добавил туда третий цвет. А затем ещё и сменил форму
печати, переделывая её в сектантскую и добавляя ей мощи и символов.
Пусть мы и расположились среди стен поместий Древних, здесь была
зона запрета и не было ни формаций проверки на сектантов, ни
прочего. Кажется, не было, потому что насчёт возможностей Древних,
которые, как выяснилось, довольно вольно обращались с зонами
запрета, у меня точной уверенности не было. Но риск был небольшой.
Приказал: