Выпалив это, он замер в ожидании
приказа. Карай один из тех, с кем мне приходится потрудиться с
Указом, чтобы суметь продавить в тренировке его волю. Ещё не три
цвета, влияющие на саму душу, но Указ в два цвета он может
игнорировать, преодолевая его условия. И неважно, что там, боль или
верность. Один из тех, кто должен сменить в будущем одряхлевших
комтуров, и один из учеников Морщинистого в прошлом. Хотя это не
так много значит с системой обучения, что была у остатков орденцев.
С определённого уровня силы они там учили все, передавая знания
младшим. Карая можно также назвать учеником Седого, Рагедона и
Илдура. Вдобавок, выяснив предел его закалки души, я перед выходом
проверил его верностью в три цвета и печатью по образцу сектантов.
Он — безусловно верен семье и Ордену.
Рутгош покосился на меня, но решение
принял сам. Я молча его принял. Пусть я и глава, но глупо лезть с
приказами туда, где я мало что понимаю. Я искатель Первого пояса,
безголовый идущий, который шляется по лесу, надеясь на своё
Возвышение, тайную технику земного ранга и удачу. Выжил, принёс
ватажникам сведения — молодец. Погиб, что же, надейся, что твоё
тело отыщет следующий искатель и принесёт твою ленту и кисет в
лагерь.
— Не похоже на ловушку. Скорее, это
одна из слабостей Лабиринта, которая необходима, чтобы вся эта
громадина работала. В любом случае нам необходимо и отдохнуть, и
проверить это ответвление. Половина отряда заходит.
Я понял о чём он. Проход обнаружен
по левой стороне, мы не можем пройти мимо, иначе это внесёт
неточности в создаваемую нами карту прохода. Половина же отряда
остаётся здесь на всякий случай.
Я числюсь в первой половине отряда,
а значит, иду вперёд. Седой остаётся здесь со второй.
Когда подошла моя очередь прыгать
вниз, сам тайный проход уже был вычищен от песка, не нужно ни
копьём пробивать себе нору, ни дышать пылью, шагай да шагай.
Я и шагал, но с каждым шагом всё
сильней и сильней щурился, и не зря — глаза тут же резанул яркий
солнечный свет. Я и забыл в этом вечном сумраке, насколько ярким
может быть солнце.
Да и вообще, словно шагнул в другой
мир, разом вспомнив Миражный: за пределами рыхлого песчаного пятна
лежал густой ковёр из травы, нетронутый Червями, а впереди и вовсе
возвышались деревья. Уступая место следом идущим вновь двинулся
вперёд, на ходу оглянулся — с этой стороны всё та же уходящая в
небо каменная стена. Она полукругом раздавалась в стороны за нашими
спинами. Вот так идёшь по узкому тёмному ущелью, скрипишь песком
под сапогами, радуешься редким Червям и не догадываешься, что
Древние отгородили за стеной огромную солнечную долину, полную
жизни.