Потом я
прилетела опять в Грецию. На неделю. Егор повёз меня на пароме на
остров Эвбея. Мы постоянно переписывались и созванивались, пока я
была в Москве. Он плотно сидел в Салониках по бизнесу. Я писала
ему, чем занималась, как искала работу, что читала, что смотрела,
что купила. О себе он не очень много рассказывал – говорил, что ещё
месяц, и вернётся.
Моя жизнь
изменилась, глаза горели, как две звезды, на лице играла улыбка,
есть не хотелось. Хотелось мечтать, вспоминать его прикосновения,
поцелуи, сильные красивые руки, его голос, шуточки и разные
истории, которые он выдумывал на ходу.
На острове
работал СПА с тёплым открытым бассейном, это бил родоновый
термальный источник, которому по легенде исполнилось две тысячи
лет.Cтояла ещё прохладная погода, а мы купались под
открытым небом в тёплой воде. Я попала к принцу в сказку, и принц
делал всё, чтобы я совсем потеряла голову. Мир казался прекрасным,
люди добрыми, я счастливой.
На
четвёртый день позвонила соседка. Та самая, дочь Альбины, и
сказала, что бабушка попала под машину, у неё сотрясение мозга и
сломаны ноги и рёбра, а деда она отвезла с инфарктом в больницу, но
в другую. Он тоже в реанимации. У деда пошаливало сердце и до
этого. Курил папиросы до самого конца, причём, самые сильные,
которые продавали в жестяных коробках.
Я даже не
сразу разрыдалась.
- Что
случилось, Кити? – встрепенулся Егор.
-
Горе.
- Что?
Какое горе?
Я сказала.
Как только я это произнесла, меня заколотила истерика, полились
слёзы, и всё рухнуло. Поблекли краски, упало небо, оборвалась та
самая родовая связь, которая держала меня на плаву. Я почувствовала
себя одинокой сиротой. Мне ничего было не нужно, только бы застать
деда и бабушку живыми. Но я уже понимала, что это ничего не
изменит. Это их конец.
Кое-как
собрались и успели на последний паром. Сразу в аэропорт и каким-то
кривым рейсом сели в самолёт. Егор поехал со мной. Вот за это я
буду всегда ему благодарна, несмотря на то, что было потом. Если бы
он не поехал со мной тогда, я даже не знаю, как бы я добралась до
дома.
Мы
прилетели под утро. Егор не отпускал меня ни на минуту. Бабушка
была ещё жива, но очень тяжёлая. Меня она так и не узнала, то есть
не пришла в себя. А дед уже умер. Всё случилось за несколько часов.
Бабушка всего-то пошла в церковь. В этот день была память моего
отца, которого я не помнила, знала его только по
фотографиям.