— Может быть это, — киваю в сторону Купола Радуг, — иллюзия. Но,
не Ирида! Ирида вполне материальна! Я смотрю снимки и записи почти
каждый день.
— Снимки? — серые глаза светятся грустью. — Чепуха! У тебя
сохранились детские фото? Хочешь сказать, что мальчишка,
отразившийся в них — реален? Кир, его давно нет, он исчез
невозвратно! Ты не прикатишь в детство на красной машине. Ни в
детство, ни на Ириду. Ты никогда, никогда на неё не вернёшься!
Только сюда, на эти искусственные луга.
— На Ириду можно слетать, планета на месте!
— Ты больше никогда не прилетишь на Ириду. Не выйдет.
— Карты твои нашептали?
Она не обращает внимания.
— А даже если бы мог, что с того? Всё так быстро меняется…
Прилетел бы, а там ни друзей, ни знакомых. Город твой перестроили,
дом сломали. А может, пока долетишь, всю планету повстанцы сожгут…
Нет, Кир, Ирида — воспоминания. Дважды не войти в одну реку.
Верчу в руках изумруд. Подношу к глазам, смотрю сквозь него на
Мэйби, океан, облака.
Так вот он какой, искрящийся зеленью призрачный мир!
— И это вовсе не изумруд. Тоже обман. Изумруд хрупкий, веточки
рогов бы давно обломились.
Свет, плещущийся внутри камня, вдруг превращается в Тьму. Я в
ужасе убираю Оленя от глаз.
Нет. Вроде бы, показалось…
Радуги отключаются, и вентиляционные решётки пожирают аромат
волшебства.
Мы бредём промокшие, жалкие, сквозь вереницу пустых коридоров и
гулких машинных залов, ощущая себя одинокими трепетно-живыми
созданиями в царстве бесчувственных механизмов.
Добравшись до машины, я откидываюсь на сиденье и сразу же
засыпаю…
Присевший на руку Змей мне кажется грустным и чуточку злым.
— Смотреть на меня! — голос военного дознавателя.
Рядом испуганная девчонка. Ленка, дочь командира крыла.
— Вам двадцать три, а ей лишь тринадцать. Что может вас
связывать?
— Ваши законы! Они нас связали по рукам и ногам!
— Вы не находите всё это омерзительным?
Я не считал любовь омерзительной. А то, что это была не она, я
понял значительно позже, среди руин Диэлли.
Меня отпустили… Змей её пальцем не тронул. Ну а кормить из
собственных губ ягодами душистого винограда дуреющую от страсти
девчонку — не преступление, даже у идиотов-повстанцев.
Маяков ещё не было. Законы на Диэлли были мягкими — я мог бы
взять Ленку туда.
Но всё получилось иначе. Вместе с моим прилётом законы исчезли,
обратившись в хаос и смерть.