— Конечно, я не в себе, вы правильно заметили! — дрогнувшим голосом произнесла девушка. — Но я не приду в себя, пока до конца все не выясню. И заснуть мне вряд ли сейчас удастся.
— Хорошо, я понял вас. Давайте тогда поговорим спокойно и все обсудим, — кивнул молодой человек.
— Давайте…
— Сереженька, может, наша гостья есть хочет, а ты со своими обсуждениями? — вмешалась старушка.
— И в правду! — выпалил он. — Вы голодны, Надежда Дмитриевна?
— Нет, спасибо, — ответила Надя. — Я не голодна. Я просто хочу знать, где я и что со мной?
— Как же, дорогуша? — удивилась Велина. — Вы вроде у нас и выглядите чудесно, только бледная очень.
— Бабушка, подождите, — перебил ее Сергей. — Что же вы хотите знать, Наденька? Спрашивайте, я отвечу на все ваши вопросы.
— То, что я в Воронеже и на дворе 1860 год, уже понятно, — траурно произнесла Надя. — А еще что-нибудь вы можете мне рассказать о вашем времени?
— О нашем времени? — поднял брови Сергей.
И тут Надю осенило, что эти люди не понимают, чего она от них хочет. Они казались такими реальными в этой обстановке и в этом времени, словно всегда тут находились. Она с ужасом осознала, что как раз здесь ей не место. Именно она каким-то странным образом очутилась в прошлом, да еще и в другом городе. Следующая мысль девушки была о том, что, наверное, не стоит сейчас говорить этим людям правду, наверняка они примут ее за сумасшедшую. И, наверное, ей надо немного осмотреться и понять вообще, что происходит. А уже потом решить, стоит ли говорить им все о себе? Возможно, правда о XXI веке не будет воспринята ими адекватно.
— Ну да, — замялась Надя, припоминая исторические факты, которые могли бы подтвердить ее нахождение непосредственно в этом веке. — Ведь император-батюшка в добром здравии?
— Конечно, — кивнула пожилая дама. — Александр Николаевич, как и прежде, на престоле.
— И вы живете в этой усадьбе, Сергей Михайлович, вместе с вашей почтенной бабушкой и крепостными слугами, — она печально улыбнулась старушке.
— Не только, с нами живут еще мой родной брат и шурин.
— Вы женаты? — подняла брови Надя, понимая, что, если есть шурин, должна быть и жена. Нахмурившись, она осознала, что для женатого человека Чернышев уж очень неприлично ведет себя с ней, а его взгляд невозможно призывный, страстный, явно не был платоническим.