Бешеное возбуждение поднималось изнутри, опаляя меня. Черт, даже после того, что я узнал, даже спустя столько лет я хотел эту чокнутую предательницу!
А почему бы и нет? Ведь она спит с ними всеми, а чем я хуже? Вдавился в нее бедрами и зафиксировал лицо. Все просто. Надо просто взять то, что хочется. Саша уже понимала, чем пахнет! Судя по всему, сучка тоже плыла как когда-то. Хриплым от возбуждения голосом она прошептала:
— Даже не думай, Серкан не Балат. Не прикасайся ко мне! Если ты это сделаешь, то я…
Что там она собралась противопоставить мне, я не узнал. Смял ее лицо и впился губами. Она стиснула зубы, но я знал, как с ней быть. Не первый и не последний раз она оказывала мне сопротивление.
Не первый и не последний раз текла от одного моего касания. Ничего не изменилось за восемь лет. И моя реакция тоже. Потому что ни одна шлюха, ни одна самая изощренная куртизанка не могла заменить мне эту женщину. И я сейчас собирался утолить этот голод.
Нет, ну, вы на него посмотрите! Гад турецкий. Что он возомнил о себе? Да я его сейчас прибью! Да я его сейчас как поставлю в позу, в которую он хочет поставить меня…
Короче, я вообще растерялась, если говорить откровенно. Потому что противодействовать его напору на словах было гораздо эффективнее, чем на деле.
Я оказалась в его объятиях и как-то сразу сдулась. Это когда ты сколько угодно можешь ругаться на ребенка, орать, высказывать, но когда он подходит к тебе, обнимает и шепчет: «Мамочка, я тебя так люблю», — то все. Ты таешь как шоколадка на лобовом стекле.
Какого у меня подобная реакция на касания и поцелуи турецкого гада, я понятия не имела. Попыталась укусить его! Попыталась лягнуть. Попыталась пнуть, но все без толку.
Еще и тараканы-предатели восторженно прыгали в голове, скандируя: «Серкан, секс, свобода!» — Я думала они за восемь лет благополучно передохли. Паразиты! Да я их…
Как там в романах, что я употребляла на любимом розовом сайте, пишется? Мое тело предательски размякло! Даже не так. Я просто стекла куда-то вниз, вспоминая….
Серкан же полез под блузку, что трещала под его натиском как последний бастион моей гордости. Сопротивление становилось все менее убедительным.
Боже, как же я соскучилась, как же мне не хватало этого запаха, этих пальчиков, что сейчас так настойчиво пробирались к… Оттолкнула его, что есть силы, а потом усмехнулась.