- Сонечка
моя, жаль твоя мама не видит, какая ты стала, - сейчас как обычно, потоки
умиления и любования мной.
- Она
видит, - киваю на портрет моей мамочки.
- Да, она
делает все, чтобы тебе было ещё лучше, - соглашается папа.
- Куда уж
лучше, пап? - я посмотрела в его глаза, показалось, сегодня он какой-то
грустный. - Что-то случилось? Это на работе?
- Нет-нет,
- поспешно отвечает, подошел, поцеловал меня в лоб, - ладно, мне пора. Дела
государственные не ждут.
Я встала
со стула, обняла его, а он меня как-то странно обнял, не как обычно.
Возможно,
показалось, но я почувствовала какую-то тревогу.
- Будешь,
заниматься?
- Да. Одно
место туго идёт, - кивнула снова садясь.
- У тебя
туго? – потрепал по плечу.
- И такое
бывает, - перелистнула ноты.
- Эти
пальчики не могут играть туго, - взял мою ладонь, поднёс к губам.
- Ещё как
могут.
- Ну все,
я ушел, машина ждёт, - он направился к двери.
- Давай,
- я махнула, не оборачиваясь и сразу тронула клавиши подушечками пальцев.
Давид
Лимузин
остановился у здания. Охранник вышел из машины, просканировав территорию,
открыл мне дверь.
Я неторопливо
поправил манжету рубашки, затянувшуюся на сантиметр дальше под рукав пиджака.
Не люблю
когда что-то неидеально.
Прошел в
холл. Мимо металлоискателей и сотрудников ЧОПа.
Небрежно,
сунув руки в карманы, подождал, пока охрана проверит лифт.
Поднялись
на этаж. Прямо по коридору меня уже ждут в самом дальнем кабинете.
Дверь
распахнулась.
- Добрый
день, прошу вас, - секретарь в строгом черном платье и элегантных туфлях мило
улыбнулась, приглашая меня.
- Давид,
какие люди и без охраны, - приветствует, расставив в сторону руки Алексей
Павлович Оравин.
- Вообще-то
с охраной, - я вошел, осмотрел кабинет.
Его
теперешний владелец явно ни в чём себе не отказывает. Берёт всё, что можно
взять.
- А, да,
точно, прости, запамятовал. Ты же теперь не ходишь без своих голово... Ой, извини.
Ну, присаживайся, рассказывай, - натянул улыбку, словно и правда рад меня
видеть.
Я-то
знаю, как он сейчас трясётся от страха.
Старая
крыса. Как выстилается. А на суде геройствовал сука. Не стесняясь, вешал на
меня всех собак.
Ненавижу
старого лживого козла. Дать бы ему по раскормленной роже... как же я мечтал об
этом… семь долгих лет.
Но,
собственно, я здесь не за тем, чтобы размозжить его старую башку, об
полированный стол. Не люблю грязь, кровь... глянул на рукав светлого пиджака…
снова манжета скрылась. Мать твою, просил же купить нормальные рубашки. Уволю к
чёрту управляющего.