Ника
стояла над пропастью и смотрела вдаль. Петляя среди желтеющего
леса, темная лента реки уводила взгляд к горизонту. И казалось, что
там, далеко, другая жизнь. Без ревности, обид и боли.
Там
свобода.
***
Так
странно было осознавать, что всего за пару дней Вейсмор потерял
свою привлекательность и стал казаться чужим. Нет, Доминика
по-прежнему приходила в восторг от суровой красоты природы и
улыбалась людям, но сам замок теперь угнетал. Едва переступая его
порог, она превращалась в маленького встревоженного ежа и бегом
неслась к себе в комнату, моля богов только об одном: не
столкнуться с другой Высшей.
Видеть ее не могла! Это кукольное личико и
взгляд трепетной лани. Голос слышать не могла! Он казался шипением
коварной змеи, подползавшей все ближе и ближе.
К
счастью, все это время Доминике удавалось избегать встреч с Тианой.
Та все чаще пропадала в своей комнате, спускаясь вниз лишь для
приема пищи и изредка на прогулку во двор. И почему-то рядом с ней
вечно сновала Берта. Доминика уже не единожды наблюдала из своего
окна, как невеста кхассера неспешно вышагивает по двору, а за ней
семенит Берта, угодливо отзываясь на каждый жест. То воды принесёт,
то рыжую дворовую собачку Пенку отгонит, громко ругаясь и
размахивая руками.
Налаживать контакты с жителями Вейсмора Тиана
не спешила, держалась обособленно и, как казалось Нике, заносчиво.
Может, ревность играла в Нике или желание очернить соперницу, но
везде мерещился подвох.
Чтобы сократить возможность встреч, Доминика
перестала показываться во дворе. Дни напролет пропадала в лазарете,
распорядившись, чтобы ей, как и остальным лекарям, приносили еду
туда, а в свободное время уходила за крепостные стены то в деревню,
где помогала жителям, то в лес, который манил осенним убранством и
щедрыми дарами.
Так
и спасалась, с каждым днем все больше задумываясь о том, что
дальше. Прятаться все время не выйдет, а жить тенью она не умела и
не хотела.
—
Ника! — Серхан появился внезапно.
Вот
она одна в пустой палате лазарета, а вот он уже рядом, и светлый
взгляд пылает решимостью.
—
Что случилось?
—
Одна из прачек опрокинула на себя чан с кипящим щелоком.
—
Ох, — Доминика прижала ладонь к щеке, а потом метнулась к полке,
где стояли лечебные зелья, — бедняга.
— Не
доведут ее. Кричит, и кожа лохмотьями сползает.