– О,
Николай Иванович, проходи, дорогой! – радостно приветствовал его
Волков.
В
университете они, конечно, обходились без отчеств. Но уже при
встречах в министерстве завели шутливую манеру величать друг друга
по имени-отчеству.
Костенко
поставил бутылочку на стол и Волков, подмигнув ему, тут же выставил
стаканы и шоколадные конфеты «Лимонные».
– Ой, Игорь
Гаврилыч, как в старые добрые времена? – заулыбался Костенко. –
Помнишь, как водку карамелью закусывали?
Они выпили,
вспоминая прошлое. А затем уже Костенко рассказал ему о своей
проблеме.
– Понять бы
ещё, что за игру он ведёт, – жаловался Костенко Волкову на
Самедова. – Весь такой вежливый, гад, приторно улыбается… И всё на
студентов своих валит, представляешь? Да, я такого не говорил, да,
я ничего против не имел… А на курсе все знают, что мою дочь из
«Комсомольского прожектора» за недостойное поведение выперли. Вот,
как это? А главное, зачем?
–
Действительно, зачем? – задумался Волков. – Давай, я наведу справки
о нём. Может, что и ясно станет.
– Спасибо,
дружище!
***
Владивосток.
Оксана
сидела в гостинице одна у окна. За весь день сын так и не приехал.
Завтра уже надо ехать в Хабаровск, чтобы успеть в субботу на
самолёт до Москвы. Интересно, придёт Рафик её проводить?
Что же все
дети-то такие неблагодарные выросли? Тот же Рафик. Готов чужому
пацану до конца дней, своих или его, задницу подтирать, а о
родителях и слышать не желает. Как же так? Почему?
Почему всё
так? Только с Галиёй отношения наладились… Надо было и здесь
молчать, но сил не было сдержаться. Так обидно стало и за сына. И
за себя. Рафик на чужих людей готов жизнь свою положить, а о матери
родной вообще не думает.
Что теперь
делать? Ещё одного шанса они ей не дадут…
***
Москва.
Садовое кольцо.
Иван
простоял с час у подъезда, замёрз и засел в подъезде прямо на
ступенях лестницы, откуда была видна дверь коммунальной квартиры,
где в одной из комнат и жила Ксюша. Он был у неё всего один раз, и
то недолго, даже не запомнил, какая из десятков дверей в общем
длинном коридоре её.
Жильцов в
этой коммуналке было слишком много, поэтому у каждой семьи был свой
звонок. Иван насчитал их одиннадцать. Он раз пять звонил в звонок,
подписанный «Мишина К.А.», но никто так и не вышел. Самое худшее
было то, что не ясно было, позвонил он или нет, звонка не было
слышно, комната далеко от входной двери. Может, сломался? Когда же
Иван зажал звонок и стоял так какое-то время, прислушиваясь, вышел
мужик в трусах и майке.