– Ну,
Булатов же обещал ему раздобыть девушку! – рассмеялся я. – Хорошо,
что одну привел. Он грозился, что у него две их будет, – попытался
я всё перевести в шутку, но видя, что Мартин явно устал и ему не до
шуток, пригласил его к себе. – Правда, нам ещё пса надо
выгулять…
– О! Туза?
– оживился Мартин.
– Туза,
Туза, – подмигнул я удивлённому Родьке.
Мартин
решил прогуляться с нами. Они с Родькой подождали меня и мы пошли,
не спеша, по району. Так бы я лучше побегал с псом, он
молодой и очень это одобряет, но немец едва ноги волочил.
– Слушай,
тебе надо просто поговорить с Альфредо, – решил я вернуться к
больной для Мартина, в настоящей момент, теме. – Ты три раза в
неделю ходишь на тренировки, приходишь в десять часов вечера,
включая пятницу. Альфредо же вечерами дома, а в пятницу, вообще,
весь день свободен. Вот и пусть устраивает себе свидания, когда
тебя дома нет.
– Да, я так
и скажу ему завтра, – радостно ответил друг, сразу
повеселев.
Мы сделали
круг почёта по району, проводили Родьку до подъезда. И ещё с час
Мартин гонял чаи у меня. Ужинать постеснялся, но бутерами я его
напихал. Я работал, а он сидел тихонько и наблюдал за мной, пока не
засобирался домой.
– Если что,
приходи, поспишь на раскладушке, у нас есть запасная, – сказал я
ему, полностью согласный с его прогнозом, что в тепле пьяных
итальянца и подружку развезет, и Мартину может не найтись в
квартире место. Мало ли они обе кровати займут, на что только
пьяные не способны!
– Нет, я
все же договорился с ним на полтора часа, и новых исключений делать
не собираюсь! – решительно проговорил немец.
***
Москва.
Квартира Костенко.
– Пап,
представляешь, меня из «Комсомольского прожектора» исключили, –
пожаловалась Светлана отцу.
– За что? –
внимательно посмотрел он на неё.
– За
недостойное поведение. Якобы.
– Так, –
отложил отец в сторону книгу, – и что ты натворила?
– Ничего
такого, что можно было бы назвать недостойным поведением. На
собрании сделала всё, как ты сказал. Осудила подружку. Никаких
порицаний мне не выносили. Я, вообще, не понимаю, что произошло, –
сделала она печальное лицо.
– И что,
мне опять звонить декану? – недовольно спросил отец.
– Позвони,
пожалуйста, пап, – умоляюще посмотрела она на отца. – Ну, я хоть
буду знать, за что меня вышибли. Имею же право?