— Так для чего? — настоял я на своем вопросе.
Добродушное лицо слегка расслабилось, а в глазах через очки
блеснула легкая грусть. Старик не выглядел жестким интриганом, но я
точно знал, что он им является.
В течение кучи лет он растил самоубийцу, который должен был
уничтожить вместе с собой одного единственного врага. Пусть это не
доставляло ему удовольствия, но он это делал. А значит, мог быть
весьма черствым.
— Прежде чем я отвечу, должен уточнить, гоблин, который сказал
тебе об этом, говорил о том, что твои родители тоже сняли большую
часть денег перед своей смертью?
— Да, он упомянул это. Но, думаю, они скрывались, и им было
нужно много наличности…
К таким выводам я пришел ранее. Это было логично, при условии,
что в этой вселенной характеры были хотя бы примерно соблюдены.
— Это не так. — прозвучало в ответ.
Должно быть, если бы для меня это было делом принципа или если
бы я хотя бы знал этих родителей, то сейчас фонтанировал бы
эмоциями, но…
— Это не важно. Они, по крайней мере, имели на это полное право.
Хотя мне и интересно узнать, на что это ушло столько монет…
На самом деле внутри я вновь поморщился. Очень неприятно, но в
целом все равно. До них я не доберусь и долг не стребую. А вот
Дамблдор, увлеченно подворовывающий с моего счета, уже
интереснее.
— Они финансировали один проект, разрабатываемый вместе с
магглами. Нелегальный проект, о деталях которого мне не хотелось бы
говорить.
— Магглы… — неопределенно отреагировал я.
Дело принимало еще более любопытный оборот. Полагаю, речь о
смеси магии и науки, если мои познания в различного рода фантастике
хоть чего-то стоят. Дамблдор по своему понял мою реакцию:
— Не стоит судить о магглах по тем с кем ты жил… они не все
такие жестокие.
— Будто бы вы, маги, лучше, — пренебрежительно фыркнул. —
Почему, вместо того чтобы привести меня в Хогвартс, вы бросили меня
прозябать там?
— Ты задаешь странные вопросы. Ответь мне лучше на кое-что сам…
Не хочешь ли конфету? — Он протянул мне невесть откуда взявшуюся
вазочку с черными лакричными сладостями.
Глянув на них, я собрался было беспечно протянуть руку к одной,
но одернул ее. Кажется, они должны быть живыми и весьма больно
кусаться.
— Спасибо, не очень люблю лакрицу, — вяло улыбнулся блеснувшим
очкам.
— И правильно, ведь ты помнишь, что они иногда кусаются. А я,
пожалуй, съем одну… Том, — он закинул в рот конфету и отшвырнул
вазочку с конфетами.