Лишиться правой руки для выпускника инженерного факультета —
хуже не придумаешь. Страшнее только смерть. Когда в лаборатории
взорвался котел, Яхор, бывший буквально в эпицентре событий, только
и успел, что инстинктивно закрыть лицо рукой. Что произошло дальше,
совершенно в его памяти не отложилось. Пришел в себя он в
госпитале, с ужасом понимая, что руки вовсе не чувствует. А без
руки — какой из него инженер? И если раздробленную кость
умница-хирург еще сумел собрать по кусочкам, то восстановить
мышечные волокна было просто невозможно. Рука у Яхо осталась, но
толку от нее не было никакого.
Вначале лекарь предложил отрезать бесполезную руку до локтя и
заменить ее механическим протезом, но Яхор был, во-первых,
инженером, и инженером блестящим, а во-вторых, он много времени
провел в больнице с приемным отцом. Он видел, на что способен
настоящий целитель. Пальцы и часть мышц у него были в полном
порядке, а недостающие он предложил заменить механизмом,
имитирующим действия человеческой плоти. «Ампутировать всегда
успеем», — уверял он лекаря.
— Сумасшедший! — с восхищением выдыхает Аяз, разглядывая
блестящую металлическую пластину, словно проросшую сквозь кожу. — А
можно будет поглядеть, что внутри? Она ведь открывается?
— Разумеется, — уверяет его Яхор. — Можно вскрыть и заменить
какую-то деталь. Ну и вообще... иногда кожа воспаляется.
Сильно.
— И вы вычищаете некрозную ткань, — понимающе кивает целитель. —
Больно.
— Терпимо. Лучше, чем протез. К тому же рука стала сильнее и
точнее. Не дрожит. Меньше устает.
Яхор легко разжал и сжал пальцы. Он давно привык к своему
увечью, которое даже считал преимуществом.
— А можно мне потрогать? — раздается неуверенный голосок
Беллы.
Будь на то его воля, Яхор ни за что не позволил бы ей
прикасаться к нему, но отказывать было совсем неудобно. Поэтому он
просто кивнул. Тонкие пальчики погладили его кисть, коснулись
желтоватой платины, и его, кажется, обожгло даже сквозь металл. По
руке побежали мурашки.
— Больно, когда касаются? — испуганно спрашивает девушка.
Он смотрит на ее приоткрытые губы и качает головой.
— Я почти ничего не ощущаю, — выдавливает он странно охрипшим
голосом и, прочистив горло, продолжает: — Немного тепло, немного
холод. Если иголкой ткнуть, почувствую. А просто прикосновения —
очень слабо. От запястья до локтя так. Пальцы, к счастью,
чувствительность не потеряли.