Тьен закатил глаза. Он вдруг понял, почему Макс предпочёл
сбежать.
Яхора и Беллу затащили в мобиль, где им на голову надели мешки,
увезли — явно за город, потому что ветер звучал там совсем
по-другому. Потом затолкали в какую-то карету и дальше везли уже на
лошадях. Разумеется, на лошадях — каждый мобиль зарегистрирован,
каждый имеет владельца. А лошади в провинции всё еще используются
повсеместно — во-первых, мобили слишком дороги для простых
смертных, слишком приметны, да к тому же они хорошо ездят по ровным
мостовым, а на просёлочных дорогах ломаются куда чаще, чем
лошади.
Яхору удалось снять с головы мешок, потом он распутал и Беллу.
Как он и догадывался, ехали они в дилижансе, судя по высоким лавкам
— бывшем почтовом. Белла отчаянно вцепилась в него, мешая что-либо
разглядеть вокруг, разревелась, всхлипывая, а он прижимал ее к
себе, гладил по плечам и волосам и думал совсем не об
опасности.
Юноша понимал, что делает что-то не то, но удержаться не было
никаких сил. Ее губы были так близко, что не прикоснуться к ним
было совершенно невозможно. А почувствовав их соленую нежность,
поймав дрожь, слизнув языком слезы, остановиться уже не мог. Тем
более она вдруг всхлипнула ещё сильнее, но как-то по-другому,
обвила руками его шею, неловко отвечая на поцелуй. Она! Его!
Целовала! Ерошила пальцами затылок, вжималась в него грудью,
касалась языком его языка... У Яхо колотилось сердце и в животе
холодело, словно он прыгнул с башни замка Нефф. Какая она нежная,
какая сладкая! Как удобно ложится его ладонь на изгиб поясницы,
притягивая ещё ближе!
Все же Яхор всегда гордился своим самоконтролем. Даже когда
экспериментировали с его рукой, не позволил себе застонать от боли.
И сейчас он заставил себя оторваться от нее, прерывая самый
упоительный поцелуй в своей жизни, правда, мозг ещё не включился,
поэтому вместо извинений он ляпнул:
— Если ты сейчас назовешь меня братцем Яхо, я тебя из окна
выкину.
Изабелла посмотрела на него как-то странно, раздумчиво, но
ничего не ответила, только кивнула и принялась поправлять волосы.
Плакать она перестала. Неплохой способ успокаивать девушек, как
видимо. Ему даже захотелось, чтобы она снова заплакала... Но это,
конечно, было крайне эгоистично с его стороны. Он усадил Изабеллу
на сиденье, велел укутаться получше — холодало — и попытался
выглянуть в окно. Ехали быстро, за окном мелькали елки и поля.
Карету сильно трясло.