Черт!
Не давая себе задуматься, я все-таки
разблокировала номер и позвонила ему, чуть-чуть не дойдя до дома.
Оля ушла вперед, прекрасно понимая, что сейчас я буду делать. Руки
нервно теребят сумку от фотоаппарата, пока я пытаюсь собрать из
осколков мыслей хоть одну связную фразу. Ничего не
получается.
Впрочем, может, оно и к лучшему. В
телефоне – сплошные гудки. Вот уже, десятый, одиннадцатый… Думаю,
он не возьмет.
– Ого, какой неожиданный звонок, –
звучит в трубке вместо очередного гудка.
Дыхание перехватывает, и я с трудом
вспоминаю, что вообще собиралась сказать. Не
вспоминается.
– Привет? – говорю так неуверенно, что
это больше похоже на вопрос. В ответ тишина. Обижается? Ненавидит
меня? – Я только сегодня узнала, что у вас… у тебя? Что у вас
произошло.
Могу ли я обращаться к Сергею на «ты»
после того, что натворила? Наверное, нет.
– «У вас»? С кем это вы говорите,
Наталья? – спрашивает он насмешливо. На фоне слышу звуки
поворотника. Похоже, он в машине.
– Я просто не уверена… В общем, я
плохо поступила в нашу последнюю встречу.
– Ничего плохого ты не сделала. В
отличие от меня, – Сергей вздыхает, прежде чем продолжить, и его
голос становится на тон ниже. – Я сам не должен был так сбегать.
Представляю, как выглядело со стороны – пригласил девушку в дом, а
сам без объяснений уехал. Неудивительно, что я оказался в черном
списке.
Ни слова про разгромленную спальню.
Это он мне тоже простил?
– И я очень рад, что ты все-таки
позвонила, – говорит Сергей, и я застываю на тротуаре. Случайный
вечерний пешеход оглянулся на мою идиотско-счастливую
улыбку.
– Как там дела? Я только сегодня
узнала про того несчастного. Тебе что-нибудь грозит?
– О, совсем нет, – совершенно спокойно
отзывается Сергей. Не слышу в его тони ни толики беспокойства. –
Помнишь, что говорили о сайгаках и «пугалках»? Подписанная техника
безопасности – вполне себе юридический документ. Особенно если есть
видеозапись нарушения. Конечно, я слегка запаниковал в первые
минуты – наверное, если бы мне сразу все объяснили, я бы остался
хотя бы на пять минут и успел бы объясниться с тобой. Но
подробности выяснили позже. Тот человек серьезно пострадал, но
нашей вины здесь нет. Правда, я несколько ночей не мог уснуть и
все-таки чувствовал, что нужно что-то сделать.
– И что ты сделал? – спрашиваю я,
медленно подходя к подъездной лавочке.