Илья рассказал, что в самом деле разрабатывает одну занятную теорию о глубоких культурных связях народностей Горного Алтая, и даже поделился некоторыми теоретическими выкладками.
- Весьма интересно, весьма, друг мой! - похвалил я его и предложил выступить с докладом на осенней конференции по антропологии и этнологии в Новосибирске, но он наотрез отказался, заявив, что материал ещё слишком сырой.
Решив, что какой-никакой мостик между нами построен и лучшего момента мне не дождаться, я приступил к делу:
- Должен признаться, Илья, что пригласив тебя, помимо дружеского интереса, я испытывал потребность попросить тебя об одной... хм... услуге.
- В самом деле! - усмехнулся он. - Что ж, это очень интересно... право, если я чем-то могу тебе помочь, буду очень рад. Честное слово, Лев, я давно и твёрдо считаю себя твоим должником и совсем не забыл, как ты помогал мне на моём непростом исследовательском пути.
Я действительно прежде часто поддерживал Илью на научных заседаниях и совещаниях по поводу выделяемых грантов, но, разумеется, делал это не столько из дружеских чувств, сколько из уверенности в научных талантах и бесподобном чутье коллеги.
- О, это абсолютно неправомерно, друг мой! Если я в чём-то был тебе полезен в прежние времена, то это можно назвать моим посильным вкладом в науку, но никак не твоим долгом мне. Ни в коем случае не рассматривай мою просьбу как свою обязанность, но если вдруг она тебя не затруднит...
Мы с ним расшаркивались ещё несколько минут и в конце концов пришли к обоюдному заключению, что брат учёный всегда поддержит и сделает всё возможное для другого брата, даже если речь не идёт о деятельности на поприще науки.
- Скажи мне, как поживает твой единственный сын? - заговорил я наконец о сути.
Илья стрельнул в меня слегка нахмуренным взглядом:
- Тимур? О... прекрасно, у него всё прекрасно... - но озабоченный тон отца выдавал его истинные чувства: беспокойство, тревогу.
- Он женат? - не стал я ходить вокруг да около.
- Нет, - Илья устало качнул головой и испустил вздох сожаления, а после небольшой паузы добавил: - Это очень печалит меня, Лев, но винить некого, кроме себя самого.
- Винить? - непонимающе, даже возмущённо переспросил я. - Почему ты считаешь себя виноватым?!
- Ты ведь знаешь, как он провёл детство и юность. В совершенно диких условиях, слоняясь вслед за мной по горным аулам, и без женской ласки... Вот и вырос мой Тимур... как бы это сказать... несколько диковатым.