Отчина. Связь веков. Исследование рукописи - страница 2
Мисюрь Минехин был уверен в величии Православной веры и всю свою жизнь и все свои силы положил на укрепление рубежей Московии. Это в его проповедях громко зазвучало:
«Москва – третий Рим.
Бегло пролистав рукопись, понял: не беллетристика. На научный труд тоже не похоже: ни цифр, ни дат, ни каких-либо глубокомысленных выводов.
Зато в душу сразу же запали фразы:
«Тихо на белых крыльях летел в обители день».
«Звонкое безлюдье царило окрест».
Это же поэзия!
Перелистываю еще несколько страниц – ну конечно, поэзия – лирическая, патриотическая, эмоциональная:
«Ветры, сметавшие песок с корней, несли тоскующий плач псковитянок».
«…и от литовского огня вознеслась на небо деревянная церковь».
Но кто же автор? Какова его судьба?
На титульном листе рукописи обозначена дата – 1928 год. Псково-Печерский монастырь тогда находился на территории Эстонии. Несомненно, автор был глубоко верующим человеком. Может, Леонид Зуров был священнослужителем или паломником, посетившим монастырь в те очень непростые для православных годы? Обо всем этом я узнал позже.
В то время его имя еще ничего не говорило и этот вопрос я оставил на потом и решил зайти с другого конца.
Но что же тогда у меня в руках, перепечатка с уже вышедшей книги или перепечатка с самой рукописи? Об этом тоже пока остается лишь строить догадки.
А пока раскрываю и вчитываюсь…
Титульный лист
Вчитываясь в пожелтевшие страницы, интуитивно начинаю понимать главную задумку автора. Не претендуя на какое-либо признание и не преследуя личных целей, Леонид Зуров хотел донести до современников и потомков правду о мужестве русского народа, монашеского подвига и роли православной церкви в истории Российского государства.
Стиль самого повествования показался мне необычным и довольно сложным, иногда приходилось вчитываться в текст и возвращаться назад. Но именно этот необычный язык стал главным связующим звеном между прошлым и будущим, между нами и печерскими и псковскими летописцами. Леонид Зауров обращается к событиям, уже описанным до него. Вот, например, как рассказывает неизвестный очевидец событий в рукописи 1582 года1 о начале Ливонской войны:
«Когда достиг государь Лифляндской земли, прослышали жители Лифляндской земли, немцы, о царском на них нашествии, пришли в смятение и зашатались от страха, как пьяные, зная о сильном и храбром войске его и осознавая бессилие свое».