Славная история трио «Гони-М» («Гони-М», версия 2) занимает период примерно до середины девяностых. Если «Гони-М» версии 1 – это была все же студенческая самодеятельность, хоть и старавшаяся выйти на какой-то более высокий уровень (увы, для этого им просто не хватило времени), то «Гони-М» версии 2 на пике их формы – это были уже профессионалы. Не в том смысле, что пение стало их профессией. Нет. Все они по-прежнему работали в серьезных научных и научно-инженерных направлениях, и пение было лишь их хобби. Но исполнение ими песен достигло того уровня, когда можно было сказать: да, это мастера! Именно трио «Гони-М» снискало большую популярность среди слушателей. Это были три великолепно сочетавшихся голоса и три гитары. Все трое отлично владели инструментом и порой выдавали такие перлы виртуозной игры на гитаре, что слушатели просто замирали от удовольствия.
Во времена уже «Гони-М» версии 3, слушая их лучшие вещи, такие как «Аве Мария», «Черная птица», «Зеленоватые глаза», «Я смотрю на Москву», я понимал, что это трио вполне самодостаточно. Ах, как красиво они пели втроем! Какие вещи делали! Три ярких голоса, три полноценные гитары, огромный творческий потенциал и гибкость. Зачем им понадобились мы с Шурой? Это вызывало у меня недоумение, особенно в те моменты, когда в мою «тормозную» голову с трудом «вбивали» какой-то музыкальный ход в доставшейся мне партии. На это Секарь с Гоней неизменно отвечали, мол, пять голосов – это более богатое звучание, более широкие возможности делать красивые вещи на голоса. И мне приходилось стискивать зубы и терпеть те «мучения» и «пытки», которым подвергал меня Гоня…
Так или иначе, где-то в середине девяностых трио «Гони-М» преобразилось в квинтет – «Гони-М», версия 3. К тому времени Союз развалился, экономика рухнула, наука влачила жалкое существование. Я вернулся из Киева в Россию, быстро поняв, куда рулит хохлятская самостийность. Все мои интересы по работе были сосредоточены в Москве, вот мы с семьей сюда и перебрались – благо родители жены из Подмосковья. Шура со своим семейством тоже вернулся с Сахалина, где занятие наукой не оставляло возможности нормально жить и зарабатывать, да и здоровье сына требовало сменить климат (что было, пожалуй, основной причиной). Так все мы вновь оказались в Москве. Все, кроме Дрюни, – он остался в Академе, своей энергией проламывать идиотизм 90-х.