Размышляя таким образом, молодой человек преодолел бо́льшую часть подъёма и понял, что назад уже не повернёт. Крайне нелестно отзываясь о славном местечке, лишающем разума даже психически здоровых людей, он подошёл к калитке, безрезультатно подёргал ручку и нажал на белеющий в ночи звонок. В доме почти сразу хлопнула дверь, а вскоре перед забором возникла фигура в светлом сарафане до пят; распущенные, чуть растрёпанные волосы обрамляли изящное лицо и спускались по плечам. Не ведьма, а лесная нимфа. Даниил зажмурился, пытаясь избавиться от наваждения.
– Передать просили, – мрачновато буркнул он, протягивая траву.
– А сама где? – недовольно осведомилась Варвара.
– Не знаю, может, могилы раскапывает, может, с топором по лесу бродит… Ну эти ваши обычные женские забавы.
Ведьма нехотя фыркнула и приготовилась захлопнуть калитку.
– Погоди.
Она неожиданно послушалась, и молодой человек вдруг понял, что не может произнести ни слова. Красноречие ещё никогда его не подводило, а уж перед противоположным полом ему и вовсе не было равных, но в этот раз что-то явно пошло не так. Ухмылка Варвары становилась шире и шире, глаза приобрели заметный лиловый оттенок, на залитом лунным светом холме практически исчезли тени, всё вокруг сделалось эфемерно-обманчивым; дом внезапно вздрогнул и исторгнул из трубы облако чёрного пепла.
Даниил в ужасе застыл и что-то промычал, указывая на своенравное жилище.
– Дьявольского хохота не хватает, да? – буднично осведомилась Варвара. – Просто при посторонних они как-то смущаются…
Молодой человек несколько раз моргнул, безмолвно развернулся и, слегка пошатываясь, направился к подножию холма. Девушка укоризненно покачала головой, философски вздохнула и, убедившись, что он успешно спустился, закрыла калитку.
Похороны проходили в тёплой, доброжелательной атмосфере. Даниил даже подумал, что ещё немного – и сельчане начнут поздравлять друг друга с освобождением от неблагополучного соседа, но люди всё же соблюдали внешние приличия и изо всех сил старались напустить на себя траурный вид. Марго деловито шныряла в толпе и время от времени выставляла на шаткий деревянный столик новые бутылки со спиртным – похоже, непосредственно копанием её работа не ограничивалась. Надежда с тётей, обе в длинных юбках и косынках на головах, печально торчали у могилы, демонстрируя образец смирения и скорби; девушка периодически бросала исподлобья мрачные взгляды, однако исправить своё зависимое положение никак не могла. Ещё нескольких людей молодой человек знал в лицо, но остальных видел впервые.