Заметив его смущение, она улыбнулась:
– Не удивляйтесь. Признаться, я и сама удивлена не меньше. У меня есть к Вам разговор.
– Я весь внимание, госпожа Хераскова, – он осёкся, – Прошу прощения, госпожа Трубецкая.
– Можно просто Анна Даниловна, – разрешила княгиня, – Идёмте.
И она настойчиво повела его в свою походную палатку.
– Присаживайтесь, – указала ему на табурет возле стола, – Хотите пить?
– Благодарю. Не откажусь.
– Ну, так налейте себе воды. Позади Вас стоит кувшин, – и окликнула камеристку, – Дуняша! Отыщи-ка в дорожном сундуке шкатулку. И принеси сюда.
Та послушно выполнила просьбу госпожи.
– Ступай! Ты нам будешь мешать, – отослала её княгиня. И сама села напротив Василия, – Прежде, чем мы начнём разговор, скажите, как давно Вы побывали в Данциге? И при каких обстоятельствах?
– В польском походе с фельдмаршалом.
– Вы вошли в город после его взятия?
– Нет. Мне не довелось войти в покорённый Данциг, так как я был срочно направлен в Петербург с известием о капитуляции крепости. Но я был в городе прежде, чем он выбросил белый флаг, – ответил Василий и, предвидя её вопрос, пояснил, – Я провёл в там два месяца, как шпион, выдавая себя за горожанина.
– Значит, Вы ТОТ САМЫЙ Василий Микуров, – убедительно произнесла она. И, подперев изящной рукой подбородок, вновь принялась с интересом рассматривать юношу.
Василий заёрзал:
– Я Вас не понимаю.
– Я сейчас расскажу Вам одну историю. Уверена, она будет Вам интересна.
Микуров покорно приготовился слушать.
– Сколько же прошло времени с тех пор, как мы стояли осадой под Данцигом? Кажется, лет пять, – начала княгиня, – После капитуляции триумфальным шествием армия вошла в город. И около месяца фельдмаршал ещё пребывал там, улаживая все сопутствующие дела по проведению присяги корою Августу, по установлению суммы контрибуции, отправке пленных и многое другое. Я всё это время вынуждена была пребывать с ним. Меня разместили в доме, принадлежавшем коменданту города. Должна заметить, мрачная там было обстановка. Но, так или иначе, нам, как победителям, оказывали почести. О нас заботились: отапливали комнаты ночью, готовили вкусную еду. И, пока Христофор Антонович был занят делами, я весьма сносно проводила время. В доме коменданта мне прислуживала польская девушка. Очень юная. И довольно милая. С печальными зелёными глазами.