А вот сам посещать врачей государь не спешил. Нет, он был им
очень благодарен, одни только письменные советы и рекомендации чего
стоили. Та же гимнастика дыхательная, присланная ещё по зиме, да и
осторожная, в корректных оценках составленная характеристика на
него с точки зрения потомков и сохранившихся у них материалов —
очень помогла обуздать Павлу Петровичу свой непростой характер. Ну
почти, срывы случались, но зато он научился их распознавать и
контролировать. А уж книга по практической психологии, некоего
Карнеги, «Как завоевывать друзей…» — немало судеб сановников
уберегла.
Император любовно погладил кожаный чехол, в коем покоились
письменные принадлежности и две книги — недавно заново
переплетенная психологическая и Черная, для записей. Бывало,
выведут его из себя, своей недалекостью, мздоимством или попросту
непроходимой тупостью — глаза застилает кровавой пеленой, рука
тянется подписать указ, как минимум о ссылке с конфискацией
имущества, а то и попросту сразу на дыбу тащить. А достанет Дейла
Карнеги, раза три с оттяжкой по голове бестолковой переебёт — и
самому полегчает, умиротворение накатывает, и сановники на глазах
становятся сообразительными и понимающими…
А вот сам император свой визит к врачам для обследования —
оттягивал до последнего. И за здоровье беспокоился, понимая
необходимость воспользоваться столь удачным обретением медицинских
технологий двадцать первого века. Но грыз червячок, поселившийся в
глубине души — а ну как в голову проникнут с той же легкостью, с
которой ту же требуху сподобились рассматривать на этом своем УЗИ?!
Демонстрировать врачам своих тараканов, пусть вымуштрованных и
способных маршировать строем — Павел Петрович пока не был готов,
поэтому о возможностях врачей старался вызнать всё тщательно и
досконально, задолго до первого приема и осмотра.
Уже и императрица поглядывала на него с некоторым недоумением, и
врачи беспокоились, и Павел Петрович, покорившись неизбежному —
сдался на милость лекарей. Перекрестился, и как с головой в прорубь
— решительно двинулся в медцентр.
Обследовали самодержца со всем тщанием — и УЗИ, и анализы, не
говоря о первичном осмотре. От стоматологии, вернее — от его
жалкого подобия по сравнению с двадцать первым веком, государь
пришел в неприличный восторг, переходящий в эйфорию. Удалили два
огрызка съеденных кариесом зуба под лидокаином и эфиром, корни
практически. Тщательно обследовавший ротовую полость Олег Сергеевич
пообещал императору вскорее поставить несколько коронок, пофиксить
кариес, затронувший немало зубов и вставить потерянные зубы:
«Химики у нас цемент для пломб совершенствуют, каждую неделю новые
образцы привозят! Потерпите немного, ваше величество, потренируемся
на котиках, вернее на солдатах и крестьянах и всё вам в лучшем виде
устроим! Все представители европейской знати от вашей улыбки на
говно исходить будут!» Павел Петрович, взмыкивая от обуревающих его
ощущений после эфирного наркоза — был с этим согласен и всячески
одобрял, просто временно не способен ясно выражать свои мысли.