Одна женщина, из очень богатых, как-то заметила, что она очень легко пережила наступление старости, потому что «всегда была толстой и некрасивой». По её словам, время не коснулось её внешности, природа не попортила на ней ничего, потому что изначально всё было невзрачно. «Мне всегда было легко жить в этом смысле. Я никогда не думала о внешней красоте. И мне искренне больно смотреть на увядающих красавиц и их попытки сохранить молодость…»
Тут же вспоминаю, как в одном интервью, которое я брала у актёра театра, он упомянул о немолодой актрисе, которая не позволила себе ни одну пластическую операцию. И в свои великие годы она была, по его словам, богоподобна. Он увидел её за кулисами и обомлел, восхищаясь её осанкой, подачей, благородством и спокойным выражением лица.
Я живо представила себе портрет его «музы». Воображение цепляется за княжескую осанку – я даже не знаю, какая фигура, не могу рассмотреть. Вижу только осанку, медленные грациозные движения и взгляд. Мудрой хищной птицы. Он внимательный, смелый, спокойный, и в нём читается недопустимость приближения к «птице» сверх того, что она позволит, дабы не нарушить покой вокруг неё. Тот покой, который создаётся уверенностью хищника (не жертвы) в том, что никто помимо его воли не вторгнется в его пространство.
Мы столкнулись у кассы, девушка снова прошла мимо меня, выражая всё те же раздражающе двойственные флюиды. И мне невольно пришёл в голову вопрос: «А когда уже наступит такой возраст, что я не буду думать о внешности, фигуре?»
Кто-то внутри, кто задал вопрос, тут же ответил, что, во-первых, мне нравится заниматься своей внешностью, и я делаю это, не напрягаясь, всю жизнь, и это входит в мои радости жизни. Поэтому первый ответ: такой возраст не наступит никогда. И следом мысль о том, что я с детства учусь не врать себе и миру, учусь снимать социальные маски и не делать вид, что я есть та, кем не являюсь. То есть возраст, когда я принимаю себя такой, какая я есть, со всеми особенностями внешности и её проявлениями, – всегда. Он был всегда и, чувствую, будет длиться ещё какое-то время.
Я с десяти до семнадцати лет жила в городке, где люди внешне очень непохожи на меня. Они принадлежат к этническому типу, для которого характерны такие черты: невысокий рост и смуглая кожа. А стандартами красоты были маленький рот, узкие губы, тоненький аккуратный носик и «вместо глаз – очи». Особенность населения. Я же диаметрально противоположна по всем показателям. Меня воспринимали или как «безобразную», или как «прекрасную». Первое вызывало чувство опасения: человек с непривычным образом непредсказуем. Второе – зависть и ревность. Третьего не было. Равнодушным я не оставляла никого.