Тот взял одежду, учтиво мне поклонился: – Простите, баронесса! – обошёл повозку и стал переодеваться. Я, чтобы не смущать юного дворянина, повернулась к нему спиной.
Через несколько минут услышала:
– Мария Павловна, я готов представить вас моей бабушке – вдовствующей графине Мелани де Венессент и моим сёстрам. – Сделав было шаг, я вспомнила о саквояжах и сундуке с тканями и оглянулась на тележку. Но Гильом меня успокоил: – Не переживайте. Багаж доставят в ваши покои. Думаю, они уже готовы.
После того, как мальчик переоделся, он словно снял с себя лёгкость общения и расслабленность. Бархатная куртка, берет с элегантной складкой, заколотой блестящей брошью, и башмаки из хорошей кожи с серебряными пряжками изгнали из глаз озорство, заставили губы поджаться, спину гордо выпрямиться, плечи расправиться, а подбородок приподняться. Каникулы закончились. Виконт вернулся в свои владения.
«Интересно, когда он настоящий?» – глядя на такое радикальное преображение, задала я себе вопрос. Мне стало чуточку жаль Гильома: какой бы титул ни носил, но он ещё ребёнок. Шалить в его возрасте нормально и даже нужно. А то держат себя в рамках, держат, а потом срываются с цепи обязанностей и обязательств, уплывая в светлую даль на корабле под белыми парусами. Бросив малолетних детей и престарелую мать.
«От такой матушки и я бы, наверное, сбежала» – подумала я, приседая в низком приветственном реверансе перед вдовствующей графиней. Спасибо памяти тела – не надо задумываться, куда руки деть и как ноги подогнуть.
Подумала, а потом одёрнула себя. Никуда бы я, всю жизнь тоскующая по маме с папой, не побежала.
Я совсем не помнила своих родителей. Бабушка расспросы и разговоры на эту тему не одобряла, заслонясь кратким:
– Погибли они.
После этих слов лицо её каменело. Не плакала, не билась в горе, но было видно, как велика её печаль по дочери и зятю.
Всего лишь раз она позволила себе заговорить, да и то… Этот рассказ был не для меня. Похоже, бабуле необходимо было выговориться. Её бедное сердце так долго и много страдало. Наверное, через слова надеялась выпустить скопившуюся боль…
– А чего это баронессу в гувернантки понесло, да ещё в такую даль? Что, в Ро́ссии женихи закончились или учить некого? Должно быть, такая слава, что только во Франкское королевство бежать осталось.