Раньше Клеон всегда внутренне холодел при виде этих странных древнейших сооружений, теперь все свои прежние страхи и непонимание Клеон воспринимал с горькой улыбкой. Формы неизвестных и устрашающих существ, подводные и наземные остатки громадных сооружений, теперь не вызывали совершенного никакого страха. Потому что Клеон понимал, что это лишь жалкие и не самые лучшие остатки царствования материальной субстанции.
Действительность была настолько ужаснее и омерзительнее, что ни одно человеческое племя, ни один человеческий народ не мог отобразить и сотую долю реальности ни в каких формах. Пытаясь изобразить «первородных богов» (!), даже самое примитивное человеческое общество пропускало эти образы через свое сознание, а значит придавало им черты хоть какой-то гармонии. Невозможно, совершенно невозможно было изобразить обитателей первозданной бездны Материи в их истинном облике. Ближе всего к пониманию природы и сущности так называемых «древних», как ни странно, подходили писатели-фантасты, которые часто расплачивались за это потерей рассудка. И все равно полностью представить и описать этот ужас было просто невозможно.
Но даже не это поражало Клеона. Если бы хаос остался только хаосом, а протоплазма просто протоплазмой, это рано или поздно можно было принять. Поражало именно дальнейшее развитие и размножение материальных Тварей. Существа не порождали в точности себе подобных. Материя продолжала совершенствоваться и укрепляться с каждым новым рождением. Каждое новое существо умножало инстинкты породившего в сотни раз. И Твари, наполняющие планету и воздвигающие себе места обитания, уже не были жалкими, трансформирующимися соединениями протоплазмы. Сильнейшие, могущественные, адаптированные к окружающей среде, Твари распространялись по планете… Распространялись не с целью влачить жалкое существование, но с единственным желанием захватить полностью власть и контроль над планетой.
Каменные плиты непередаваемо огромных размеров образовывали причудливые сочетания неких конструкций, не имеющих ничего общего с привычными для человеческого взгляда формами. Скользкие, черные, мрачные сооружения, воздвигающиеся в кромешной тьме первозданной планеты, постепенно образовывали неописуемые человеческим языком «города», один взгляд на которые мог навсегда лишить рассудка. «Формы, города, конструкции», на самом деле вообще не подходили для описания царства Материи.